Аляска — Русская Америка

Находясь между ведром и ненастьем, меж радостей и скуки, между довольством и недостатком, сытостью и гладом, теплом и холодом, при всех моих печалях, обретаю нечто, веселящее меня, когда слышу разговоры между братиею о проповеди, и о разделении для того себе разных пределов, особливо прение между иеромонахами Макарием и Иувеналием, ибо они и вокруг Кадьяка пускались на малейших кожаных лодочках, невзирая на все морские опасности, а отец Архимандрит оставался с нами, как будто с малыми детьми, в Гавани (в селении Павловская Гавань).
Также и далее простирая те иеромонахи свои мысли, некогда прохаживаясь в своей гавани, где и я грешный случился быть между ними, взошли мы на холмик к полуденной стороне, если смотреть на океан, и, между прочим, стали говорить, кому из нас куда идти для проповеди, ибо приближалось тогда время отправления судов, на коих нам должно было ехать. И вышел между ними в то время спор, для меня убогого утешный и радостный.
Есть на Куковских картах, назначено к северу: по одной реке живут русские люди, а у нас об них разные слухи, о коих мы, между разговорами, тогда напоминали, желая как бы с ними видеться.
Отец Макарий начал говорить:
"Я, по намерению своему, если Бог изволит, когда буду на Алеутских островах, по пристойности же должен быть и на Аляске (полуостров Аляска, Alaska peninsula), куда меня Аляскинцы уже и звали, и как к той стороне ближе те Русские, то буду искать способов, как проведать достоверно про них".
А отец Иувеналий, услышав про Аляску и не давши от ревности более тому говорить, с торопливостью духа сказал:
"Аляска, по всему, моей части принадлежит, то прошу покорно меня тем не обижать, как судно ныне отпускается в Якутат, то и я проповедь должен начинать с юга, и, проходя вдоль по океану к северу и обошед Кенайскую губу, непременно в здешнюю гавань нужно идти по Аляске".
Слушая то, отец Макарий покрывался унынием и, приняв печальный вид, говорил умиленно:
"Нет, батюшка, ты меня не тесни, сам ты знаешь: цепь Алеутских островов соединилась с Аляскою, то непременно моей части подлежит, а оттуда и весь северный берег, тебе же, если изволишь, довольно на весь твой живот южная часть Америки".
Я же, нижайше слушая такое прение, приходил от радости в восторг. Ах! Жаль мне, батюшко, что не могу за краткостью времени больше говорить, и даже не могу о нравах, обычаях и всех поведениях жизни здешних стран и о самом братстве с точностью доложить вам.
Козьму Алексеевича постригли, переименовали Иоасафом. Мы находимся с ним в хлебне. Прости, любезный батюшка, прости, больше писать некогда. Прошу святых, отеческих молитв ваших и благословения, остаюсь
Убогий Герман.
Всей любезной и дражайшей Валаамской братии усердно кланяюсь и прошу святых молитв.
19 числа Мая 1795 года. Кадьяк" [13].
Через три дня после написания первого письма игумену Назарию о. Герман написал еще одно письмо:
"Преподобнейший и пречестнейший, милостивый государь мой, батюшка отец Назарий, со всей любезною о Господе братиею, радоваться вам желаю.
Писал я вам одно письмо неясное, которое должно было отдать отцу Архимандриту для передачи к Вам через компаньонов и которое нельзя было ему не читать, для того и не мог я написать в оном, чтобы Вы о нашем состоянии могли узнать через Преосвященного (вероятно, имеется в виду митрополит Гавриил), к которому я писал секретно о многих вещах, о чем изволите справиться, в том (числе) упомянул и о русских людях, но не сказал, как они зашли.
Здесь слухи о них носятся такие: что они новгородцы и во время Царя Ивана Васильевича ушли в Сибирь и, по Лене спустившись, пришли на Колыму, сделали 7 судов, называемых кочами, и с Колымы перешли на Анадырь. Тут одно судно разбило, из коего люди вышли на берег, начали жить, сделали церковь, которой пол и до ныне цел, сделан ныне тут город Анадырск. Прочие же суда пошли в море и пристали 5 в Ижиге, в Якум, к Таинску, а шестой девался без вести. То и думаю, что непременно то судно принесло в Америку и живут тут, где ныне слышим. А при отправлении сего моего письмеца, когда я его до сего места тихохонько в своей маленькой кухоньке дописавши, пошел в горницу, в коей братия живут и отправляется вместо церкви служба и всегда приходят люди, услышал там, от приехавших с матерого (берега) от Лебедевской компании, что те русские люди от них близко. И хотя они с ними еще не виделись, но очень слышно и получили через других ножи большие с надписью точно тех русских. Живут же они, как слышно, на большой реке, и рыба в ней сибирских рек, которой у нас на Кадьяке нет. Есть же у них и русская рыба, щука и налим, и если бы, батюшка, какая-нибудь помощь со стороны царской, то весьма много можно добра получить, а с купцами очень неудобно приводить здешний народ, потому что они только стараются о богатстве и весьма обижают бедных Американцев, о чем я к Преосвященному писал пространнее.
Вас же, государь батюшка, прошу: пожалуйте, сколько-нибудь своими советами тому моему донесению помозите в пользу здешнего бедного народа, а особливо просил я его Высокопреосвященство, чтобы прислал к нам Архиереем или отца Иоакима из Саровской или отца Феофана (вероятно, здесь говорится об о. Феофане, с которым преп. Герман близко сошелся во время своего пребывания в Саровской пустыне в 1773-1777 годах) бывшего Архиерейского келейника, потому что, мне кажется, они отнюдь не пристрастны к имению, а у нас то весьма нужно, чтобы быть не скупу. Но, однако, отцу Иоакиму по старости лет и по непривычке к хлопотам, мне кажется, будет тягостно, то весьма, весьма желал бы я отца Феофана и думаю, что ему было бы не скучно, по его свойству весьма бы и весело, у нас всегда новости и разговоры.
Почти как необычайные иеромонахи: отец Макарий и отец Иувеналий пылают всегда ревностью и стремятся во все стороны, отец Афанасий дома для нас, чтобы не были без иеромонаха: и правит службу, и крестит приходящих, а если бы не было обиды Американцам от компании, то весьма весело бы было. Хотя у нас хлебом и бедно, а, может быть, и хлеб бы стал родиться, если бы старание приложить - можно сыскать способные места.
Но у нас ныне управитель в компании, Баранов, человек богатый, а к тому же и гордый, весьма роскошный и ни мало о таких вещах не старается, но, не поверите, какое у нас щегольство, подлинно, в Российских городах вряд ли такое сыщется. В нашей гавани, точно как будто какой ни есть Европейский городок. Слили ныне колокольчик пудов в пять и благовестят ко всякой службе, а утро и вечер бьют зори в барабан и играет флейка (sic. флейта).
Служба отправляется в наших покоицах, а церковь небольшая деревянная зачата делать, но еще не кончена. В праздники приходят к службе вояжные и посельщики приехавшие с нами, также управитель, приказчики и штурмана, есть и офицеры.
У нас родится репа, картофель и все огородные овощи, а огурцы не пробованы, также и хлеб, но один вояжный посеял ячмень в одно лето фунт, а взял полтора пуда, а в другое сеял - не было. Морские туманы - и ничего не родилось.
Прости, батюшка, прости! Весьма тужу и жалею, что не могу с Вами больше говорить, судно хочет уже парус подымать. Всей любезной и прелюбезной Валаамской братии кланяюсь, а отец Иоасаф, бывший Козьма Алексеевич, со мной живет в хлебне и усердно Вам кланяется - при сем же святых молитв и благословения просим
Убогий Герман.
22 мая 1795 года" [14].
Что касается поиска "селения новгородцев", то правление Российско-Американской компании неоднократно организовывало экспедиции на север. Так в январе 1818 г. главный правитель Л. А. Гагемейстер, отправляя очередную экспедицию, писал: "Перескажите отцу Герману о плане к северу и прочтите ему мое предложение конторе, может быть, и он подаст благой совет". Но легенда так и осталась легендой, "селения новгородцев" на Аляске найти не удалось.
Осенью 1795 г. иноки собрали первый урожай со своего огорода. Урожаем порадовали только картофель, редька и репа. В последующие годы, в результате опытов, удалось выяснить, что на Кадьяке также могут расти: брюква, свекла, чеснок и ячмень.
"Из картофеля делали муку, репу изрубив на мелкие части квасили, недостаток соли пополняли морской водой, и употребляли через всю зиму и лето вместо капусты. Оставшимися избытками своих трудов помогали бедным жителям и, по должности проповедников имея ласковое обращение, впечатлели в умах американцев доброе о себе мнение" [15].
Летом 1795 года иеромонахи Макарий и Иувеналий получили благословение архимандрита на миссионерские подвиги. Первый из них отправился на Алеутские острова, а второй в Чугачский залив (залив Принца Уэльского), где он провел зиму в редуте свв. Константина и Елены. Здесь уже к лету 1796 г. отец Иувеналий крестил 746 человек чугачей. Архимандрит Иоасаф докладывал в Святейший Синод, что в 1796 г. в Америке крещено 6746 человек. Летом 1796 г. отец Иувеналий вел миссионерскую работу на Кенайском полуострове среди индейцев-кенайцев, затем он проник во внутренние области Аляски. Имеются сведения, что ему удалось достигнуть залива Кускоквим, где он был убит эскимосами в селении Квингагак.
Миссионерская деятельность о Макария, которого сопровождал послушник Никита Семенов, была очень успешной. Алеуты уже более пятидесяти лет находились в контакте с русскими и многие из них были крещены мирянами. И. Вениаминов отмечал: "О. Макарий переезжал с места на место и, отправляясь в дальние селения, не имел при себе никого для своей безопасности, кроме одного русского для прислуги. Те же алеуты перевозили, питали и берегли его, которых он должен был крестить" [16]. Во время одного из таких переездов утонул послушник Никита Семенов. После завершения миссионерской работы на Алеутских островах, о. Макарий выехал в Россию для доклада Святейшему Синоду о деятельности миссии в Америке.
В 1796 г. было закончено строительство храма Воскресения Христова.
Между тем, в России было принято решение отправить в Америку епископа "... потому, что архиерей там, в случае убыли священников, может на месте их рукоположить, там же, других, из самих тех жителей, из коих многие уже обучились и российскому языку, и священному писанию и скорее и твердее могут оное на своем языке объяснить единоземцам своим, и располагать их к святому крещению".
Для посвящения во епископа в Иркутск был вызван архимандрит Иоасаф. Он покинул Кадьяк в июне 1798 г. на судне "Феникс", вместе с ним выехали в Россию иеродиакон Стефан и послушник Д. Авдеев. В Иркутске о. Иоасаф был посвящен в сан епископа Кадьякского и Американского с назначением на Иркутское викариатство на Кадьяке.
Возвращался епископ Иоасаф в Америку в 1799 г. на том же судне "Феникс". Вместе с ним следовали: о. Макарий, о. Стефан, послушник Д. Авдеев, несколько белых священников и церковнослужителей. Все они погибли во время кораблекрушения, "Феникс" в Америку не вернулся, место его гибели неизвестно. В 1811 г. викариатство на Кадьяке было упразднено.
Тогда же прервалась переписка о. Германа с Валаамской братией. Почта из Охотска до Петербурга шла в течение целого года. Из Охотска или из Камчатских портов корабли выходили поздним летом или осенью, а из Аляски в мае-июне. Причиной того было направление ветров по сезонам.
Между тем, в России в 1799 г. митрополита Гавриила заменил митрополит Амвросий, а в 1801 г. ушел на покой настоятель Валаамской обители игумен Назарий, и письма о. Германа на Валаам оставались без ответа.
Таким образом, в 1798 г. в Америке остались: иеромонах Афанасий 40 лет, иеродиакон Нектарий 29 лет, монахи Герман 41 года и Иоасаф 25 лет. Миссионерских походов они не предпринимали и всю свою деятельность сосредоточили среди населения Кадьяка и ближайших окрестностей. Формально главой миссии стал о. Афанасий, но фактически всеми действиями иноков руководил о. Нектарий, он по-прежнему преподавал в школе. Хозяйственной деятельностью миссии заведовал о. Герман, а о. Иоасаф был у него в помощниках.
Тем временем, в России произошли важные изменения, касающиеся Русской Америки. В 1795 г. умер Шелихов. В 1796 г. на престол взошел новый император Павел I. В 1799 г. на базе компаний Г. И. Шелихова была создана монопольная Российско-Американская компания. Баранов остался главным представителем РАК на Кадьякском Архипелаге и в Заливе Кука. Оттуда он продолжал расширение действий компаний вдоль Аляскинского побережья на восток и в ранние 1800-ые годы - в Калифорнию и Гавайские острова.
Коренное население Аляски со стороны Российско-Американской компаний (в дальнейшем РАК) подвергалось жесточайшей эксплуатации, и только в лице своих духовных наставников оно находило сочувствие и поддержку. Главным защитником кадьякских алеутов был отец Герман. Ф. П. Врангель писал: "Будучи пылкого нрава, он не сносил равнодушно оскорбления и притеснения, которые нередко испытывали другие члены миссии от местного начальства, и с горячностью вступался за права природных жителей, нарушаемые строптивостью, жестокостью и распутством промышленных и начальников. И от того сам подвергался множеству неудовольствий" [17]. Взаимоотношения между иноками и А. А. Барановым постоянно ухудшались.
Подробно этот период деятельности миссии описан в письме иеромонаха Гедеона к митрополиту Санкт-Петербургскому и Новгородскому Амвросию от 2-го июня 1805 года:
"Великодушный митрополит!
После достоверного известия о несчастном разбитии компанейского судна "Феникс", на коем отправился из Охотска Преосвященный епископ Кадьякский Иоасаф, происходило с оставшимися здесь духовными следующее.
Кроме внушения алеутам многих укоризненных нелепостей, кои только могли быть выдуманы со стороны компании к посрамлению чести духовных, из зависти, по причине великой любви младенчествующего народа к своим просветителям, правитель Баранов, разумевая из того умаление своей власти над изнуренными от разных работ и налогов компанейских американцами, 1800 года июля 14 дня присланным к эконому духовной миссии монаху Герману письмом, запрещал духовным иметь обращение с американцами и велел отогнать всех тех, кои по долгу проповедников приласканы были.
В силу высочайшего манифеста, в 1796 году состоявшегося, народ кадьякский за дальними от компании посылками и за другими ее недосугами еще не был приведен к присяге в верности российскому престолу. Для того иеромонах Афанасий 1801 года генваря 1 дня просил на то позволения у Баранова, за что самое иеромонах оный был обруган и выгнан вон с запрещением, чтобы и впредь не ходил. Потом собралось с некоторых жил (селений) со своими тоенами (вождями) человек до двадцати просить Баранова, дабы он их освободил от дальних разъездов Ситхинской партии, обещеваясь производить промыслы около своих жил, но были прогнаны при жестоких угрозах, да и приказано быть всем готовым на весну в поход; чем они, безмерно огорчась, с отчаянием осмелились объявить духовной миссии, что они в партию (на охоту) ехать не хотят, потому, что у них там многие родственники померли и иные жила опустели; а если Баранов будет за то их убивать, то они привезли с собою новые парки, прося духовных, чтоб они в сих новых парках после похоронили и были свидетелями тому невинному убийству. Что видя, духовные и при собрании господ офицеров, штурмана Талина и переводчика духовной миссии Прянишникова, со ужасом то слушая, старались уговаривать их в великодушном перенесении всех тягостных приключений, уверяли притом высокомонаршими милостями; и, едва утешивши, предложили о присяге в верность государю, на что они охотно согласились и обещались во всем слушаться. Посему они, в сопровождении теми офицерами в церковь, были к присяге иеромонахом Афанасием приведены. По выходе из церкви, когда начали только садиться в свои байдарки, помощник правителя Баранова, Кусков со своими промышленными, схватя одного из них, знакомого тоена, отвел в компанейскую казарму и, оковав железами, посадил в темный чулан, где не только окна, но скважины были забиты. Да и за другими ездили с ружьями в погоню на байдаре, но не поймали никого.
После сего происшествия Баранов хотел, так же схватя, посадить другого тоена, крестника архиерейского, который по дружбе приехал к духовным. Что самое приметя, думали они его проводить ночью, но, опасаясь, сперва иеромонах Афанасий велел вынести свою байдарку, сам пошел к оной и хотел только проехать некоторое расстояние; вдруг промышленные, по приказанию правителя Баранова, остановив байдарку, схватили иеромонаха, сам же Баранов в самой великой запальчивости начал ругать, называя беглым господским человеком, а духовных всех и двух вышеупомянутых офицеров - бунтовщиками.
При таковом неприятном происшествии монах Герман просил Баранова объявить порядочно, без всяких ругательств, причину своего неудовольствия. Правитель же с криком говорил: "Вот! вы нашли какую-то присягу, развратили всех американцев".
Смиренный старец ответствовал: "Высочайший манифест публикован всем; и что, если незаконно духовною миссиею сделано, то лучше бы представить в правительство, где все законно могло быть рассмотрено".
Но Баранов, не внимая ему, кричал: "Какой вам манифест? Какой вам суд?" И в самом пылком жару гнева разнообразно грозил, чтобы никто к ним не ходил, да и они никуда выйти не могли. Почему тогда в великом находились страхе и только ожидали, что
промышленные, по приказанию Баранова, или потащут куда, или начнут бить. И едва осмелились с берега идти в свой дом, около которого немалое время видали промышленных с ружьями. По таковой причине не смели свободно выходить даже в церковь, а в своем доме отправляли все церковные службы более года, сверх того, и по сумнению в верности, ради запрещения присяги..." [18].
Более или менее нормальные отношения между иноками и Барановым стали налаживаться с осени 1802 года, когда возобновились службы в церкви.
В 1803 году Святейший Синод обратился к правлению РАК в Петербурге с предложением отправить в Америку епископа с новой миссией. На этот раз правление РАК к предложению Синода отнеслось очень сдержанно. Единая монопольная компания по эксплуатации природных богатств Аляски уже была создана, и особого рвения к просвещению туземцев она не испытывала. Правление РАК ответило: "Пребывание тамо епископа, учрежденного единственно для посвящения тамошних уроженцев в духовный сан, еще не время, за неназначением до ныне главного сборного места, где бы оседлости компании были обеспечены со стороны хорошего климата и почвы земли для хлебопашества и других заведений".

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11