Меню сайта

Пыхтин С.

Как продавали русскую Америку

Темная сторона истории русско-американских отношений с 1824 по 1867 год

В дальнейшем именно Стокль был активным проводником идеи отказа России от американских колоний, используя свои служебные привилегии. И о ней именно он впервые заговорил еще в царствование Николая I, а не великий князь Константин с его письмом из Ниццы в 1857 году. Но при всех дипломатических возможностях и неутомимости Стокля его воздействия на принятие решения в Петербурге было недостаточно. Вашингтону надо было найти влиятельного сторонника отказа России от ее колоний среди наиболее приближенных к царю лиц. Точнее говоря, это мог быть лишь член императорской фамилии.

Таким человеком мог стать только младший брат царя великий князь Константин. Обществу, тем более дипломатическим миссиям, были известны не только его либеральные взгляды, соединенные с глубокой безнравственностью, но и огромное влияние на старшего брата. Можно лишь догадываться, вследствие чьих хлопот было написано пресловутое письмо Константина Горчакову из Ниццы. Но оно не было случайностью. Желание снизить государственные расходы и увеличить доходы казны — лишь подвернувшийся более или менее удобный повод, чтобы поставить на повестку дня вопрос об американских колониях.

Превращение Константина в главу «партии уступки колоний», скорее всего, состоялось между 1855 и 1857 годами. Пока был жив Николай I, в семье царя об этом нельзя было и думать. Но в начале 1855 года Николай неожиданно умер, и в стране, угнетенной поражением в Крымской войне, началось брожение умов — вплоть до умопомрачения. В том числе и в самых высших сферах. Что происходило тогда с великим князем, пока что историкам неизвестно. Но возможно, обстоятельства грехопадения скрывают русские и штатовские архивы, служебная и частная переписка, те же личные дневники, которые в ту эпоху вели чуть ли не все поголовно. Прямых улик пока нет. Но их никто и не пытался найти. Что же касается косвенных доказательств, то таковых немало. Ведь простой настойчивости великого князя было явно недостаточно. В глазах императора надо было создать иллюзию безвыходности, такого серьезного положения государства, при котором уступка колоний становилась бы неизбежной, причем единственным их приобретателем могли быть лишь Северо-Американские Штаты. Чтобы царь пришел к такому выводу, великому князю пришлось превратить «партию уступки» в настоящий заговор.

Но заговор, о котором идет речь, не мог иметь широкого распространения. Наоборот, его должна была составлять небольшая группа. Удача всего предприятия зависела от влиятельности его членов, причем не в Госсовете или Сенате, которых можно было устранить от дела, а в министерствах, обойтись без которых было никак нельзя. В конце концов, возможности появились только тогда, когда на все ключевые административные посты были поставлены люди, близкие Константину, и он сам занял должность председателя Госсовета.

Что подтверждает наличие заговора? Суженный состав лиц, привлеченных к решению вопроса об уступке колоний. Их было всего лишь четверо — младший брат царя, министры Горчаков, Рейтерн и Краббе. Посланник Стокль, строго говоря, не в счет. На него смотрели как на необходимого посредника. В курсе дела были некоторые чиновники средней руки, но им и в голову не могло прийти распространяться, наверняка рискуя карьерой. Их действия в пользу уступки колоний носили характер соучастия.

Так, например, в МИДе стали оспаривать юридическую силу принятых годом раньше решений о продлении привилегий Российско-Американской компании. В записке вице-директора Азиатского департамента Энгельгардта Горчакову от 26 октября 1867 года утверждалось, что никакого формального продления привилегий РАК «не состоялось, а были только утверждены... главные начала, на коих правительство согласно дать компании эти привилегии». А раз так, то заключение договора об уступке колоний было юридически безупречным и на имущественные и правовые претензии со стороны правления компании можно было не обращать внимания.

Обсуждение вопроса было настолько засекречено, что о нем не знал никто из остальных министров, члены Госсовета и другие сановники империи. Ни одному ведомству не было поручено исследовать уступку колоний как проблему. Не создавали и межведомственную комиссию, которая должна бы подготовить доклад и предложения, что тогда было обычной практикой. Все решалось келейно, а о привлечении ученых или экспертов не было и речи.

И разве не указывает на заговор тот факт, что к обсуждению и решению вопроса не было привлечено правление самой Российско-Американской компании? О том, что колонии проданы, там узнали из газет. Князь Гагарин, с 1862 года директор департамента законов Госсовета, с 1864 года председатель комитета министров, в записке от 6 мая 1867 года, сохранившейся в архиве министерства финансов, писал, что «правительство продало частное имущество без всякой оценки и без всякого согласия со стороны законного владельца».

Был ли сам император участником заговора? Определенно нет. Состоять в заговоре против самого себя может лишь умалишенный, а Александр II таким недугом не страдал. Царь, скорее всего, проявил здесь невероятную доверчивость, если не сказать — легкомыслие, подобно Отелло, и был обманут. Царь не был участником заговора, но стал его частью, поскольку в условиях абсолютизма принятие решения формально зависело только от него самого.

На заговор намекают и некоторые статьи договора, посвященные расчетам, — о чем уже сказано выше,— которые создавали условия присвоения значительной части денежных средств его участниками и с русской, и со штатовской стороны. Финансовые злоупотребления Стокля практически доказаны, как и взяточничество нескольких десятков высокопоставленных и влиятельных политиков США, в чем правосудие почему-то не нашло никакого криминала.

Мало что известно о приобретениях Константина и его министров, участвовавших в деле. Глухо известно о спекуляциях великого князя с акциями Российско-Американской компании, взлет цен на которые нетрудно было предвидеть. Но это такая мелочь, которую не стоит принимать всерьез. Что в действительности досталось великому князю, еще предстоит исследовать, но, скорее всего, здесь Вашингтон не стоял за ценой и дело шло о баснословных суммах, исчисляемых миллионами. [22 О неблаговидном характере сделки говорит судьба относящихся к ней документов. Исчезли как государственные бумаги, так и сугубо личные. Часть дневника того же Константина, посвященная эпохе принятия главных решений, исчезла. Утраты имели место и за океаном. Американские послы, несомненно, принимали в судьбе Аляски самое живое участие. Но соответствующих документов историки до сих пор так и не нашли. Сам договор был в России стыдливо опубликован только через год, и то на французском языке, в специальном дипломатическом издании. У американских историков нет сомнения, что «вся сделка пропитана запахом коррупции».] Увы, великий князь был к тому же сластолюбив, обзаведясь не только официальной, но и гражданской семьей, в которой прижил аж четырех детей.

Щедрые русские уступки XX столетия

Дело об уступке Русской Америки Северо-Американским Штатам, состоявшейся в 1867 году, в настоящее время — предмет архивных изысканий, ему посвящено лишь несколько строк в школьных и университетских учебниках и, может быть, пара серьезных монографий. Но его политическое значение, напротив, с годами становится все актуальнее. А все потому, что прецедент оказался для государственных властей России весьма соблазнительным. Первая в русской истории добровольная территориальная уступка, оформленная как простая сделка то ли купли-продажи, то ли аренды, не стала последней. Начиная же с 1990 года раздача русских территорий превращена чуть ли не в повседневную практику. Несколько месяцев назад росчерком пера Китаю уступлены острова на реке Амур. На очереди Курилы, Калининградская область, земли на Кавказе. Что может последовать потом? Весь Кавказ, Сибирь?

Если в результате продажи Русской Америки предметом уступки оказалось 1,5 млн км², или 6% суши тогдашнего Российского государства (не считая морских территориальных вод, составлявших тогда лишь 3 прибрежные мили), то к моменту написания настоящей статьи Россия только с 1990 по 2004 год включительно уступила еще 5,5 млн км², или почти 24% суши. [23 В Прибалтике уступлено 174 тыс. км², в Западном и Юго-западном крае 850 тыс., в Закавказье 190, в Южной Сибири и Степном крае 2710, в Туркестане 1280 тыс. (площади округлены).] К этому надо прибавить континентальный шельф и прилегающую к утраченному побережью полосу морской экономической зоны в 200 английских миль.

В эту ведомость не входит значительная часть Берингова моря, площадью в четыре Польши, подаренная Горбачевым Штатам в том же 1990 году, как выяснилось значительно позже, за взятку, вообще-то смехотворно низкую по сумме. [24 В прессе сообщалось, что взятка в сумме 100 тыс. долларов была передана через президента Южной Кореи.] Сколько получил Шеварднадзе — пока что неизвестно, но в том, что он действовал небескорыстно, нет никаких сомнений.

Однако если прямая государственная измена, совершенная Горбачевым и Шеварднадзе, тогда министром иностранных дел СССР, так и осталась не наказанной, не возбуждалось даже уголовного дела, то есть ли гарантия, что не может произойти ничего подобного? И если неизвестно или известно недостаточно, как были утрачены американские владения России, если массовое сознание относилось прежде и относится теперь к этому историческому факту безразлично, то разве не может с таким же точно чувством отнестись оно и к повторению подобных уступок? Тем более что территориальные потери 90-х годов происходили если и не с согласия, то при очевидном поощрении русского населения России.

История освоения Россией своих американских колоний исследована более или менее серьезно. Что же касается того, каким образом, кем именно и благодаря каким обстоятельствам и причинам Русская Америка перешла к Северо-Американским Штатам, в России опубликовано лишь несколько статей, часть которых использована в настоящей работе, а также издана в 1990 году 370-страничная монография Болховитинова, послужившая для автора основным информационным источником. Но она несет на себе печать горбачевского «смутного времени», ельцинско-чубайсовской ксенофилии и сводится главным образом к повествовательному описанию, а не к глубокому, вдумчивому, критическому анализу процесса. Она написана не с русской, а с объективистской, абстрактной точки зрения. Специальной научной русской работы, посвященной уступке Русской Америки, пока что не написано.

В прежних работах, изданных по этому предмету, обнаруживаются два принципиально различных взгляда. Большинство авторов, принадлежащее главным образом либо к официальной исторической науке под эгидой Российской Академии наук или к дипломатическим учреждениям, подведомственным МИДу, подобно Болховитинову, относится к уступке в целом положительно, считая официальные аргументы той поры вполне основательными, хотя и небезупречными. Другие авторы, не связанные с властью административными узами, смотрят на сделку иначе. Для них она — бесспорное и откровенное предательство национальных интересов России, результат недобросовестности и даже заговора. [25 Продажа Аляски являлась предательством интересов России. Политическая обстановка не диктовала необходимости ее сдачи. Все официальные причины продажи были несостоятельны и противоречили друг другу. Цена была символической. Содной стороны, указывалось на бесперспективность и убыточность колоний, а с другой, утверждалось, что поскольку Аляска усыпана золотом, то за ним придут не только старатели, но и американские солдаты (Миронов И.Б. Продажа Аляски как фактор современной геополитики в отношениях России и США).]

Действительно, даже при поверхностном знакомстве с материалами исследователей, посвященными договору об уступке Русской Америки США, обнаруживается множество несуразностей. В России ее колонии рассматривали как источник расходов, а в США — как кладовую неисчислимых богатств. Русские власти считали, что владение колониями в Америке стратегически ослабляет Российскую империю — власти США видели во владении Аляской громадные стратегические преимущества. В России решение принималось узкой группой приближенных к императору лиц— в Вашингтоне вопрос подписания договора и его ратификации подробно дебатировался в конгрессе. В России продажа колоний — дело одной лишь бюрократии и царя, их нисколько не волнует мнение науки— в США проблема приобретения тщательно обсуждается с привлечением ученых. В России даже пресса всего лишь публикует несколько статей, народ же и так называемое общество безмолвствует, а в США — этому уделяют продолжительное внимание более сотни газет, общество не только информируется, приобретение Аляски — настойчивое желание жителей западной части страны и твердое убеждение демократических патрициев.

Современная Российская Федерация занимает 17,08 млн км², что составляет 13% земной суши. Казалось бы, баснословная величина. Но из 17 млн км² 11 млн, или 65%, — вечная, непригодная для заселения мерзлота, где практически невозможно не то что постоянно жить, но даже добывать содержащиеся в этой земле богатства, так как они обходятся слишком дорого. Примерно 145–150 млн населения РФ реально владеют менее чем 6 млн км² суши, так или иначе пригодными к оседлой жизни. И судьба распорядилась так, что природные и климатические условия даже на этих пространствах весьма суровы. Они протянулись на одиннадцати часовых поясах по 56° с. ш., где вести земледелие можно не более четырех месяцев в году. На изготовление сельскохозяйственных и промышленных продуктов на Русской равнине приходится затрачивать в два, три, пять раз больше времени и сил, чем в Калифорнии, Андалузии, Ломбардии или Провансе, в долинах Теннесси, Рейна, Сены или По.

Но так было не всегда. Еще в 1990 году территория России, ставшей по названию Советским Союзом, была на 5,19 млн км² больше (22,27 млн км²), а накануне революции 1917 года, называясь Российской империей, ее земная площадь исчислялась в 21,7 млн км², то есть больше на 4,62 млн км², чем сейчас. Много или мало было уступлено? По площади это равняется 10 Франциям, 15 Германиям или 17 Италиям. Аналогов подобных территориальных метаморфоз мировая история не знает.

После территориальных уступок 1991 года за пределами России оказывались ее самые развитые, самые благоприятные в хозяйственном и военно-стратегическом отношении территории. Если производственный потенциал СССР накануне его расчленения был равен примерно 60% производственного потенциала США, то в масштабах РФ, после состоявшегося раздела, он снизился до 3%.

Только однажды в русской истории власть добровольно отказалась от территорий, отошедших к России в качестве военной добычи. Это были финляндские губернии (около 340 тыс. км²). Большевистское «временное правительство» в декабре 1917 года пошло на этот шаг легко. В этом решении нетрудно разглядеть циничное желание иметь под боком у Петрограда, тогдашней русской столицы, дружественное государство, где при неудаче «мировой революции» ее вожди могли получить надежное политическое убежище. Убежище не потребовалось, зато настоящая себестоимость этой уступки стала понятной уже через 22 года.

Однако, как мы видим, не большевикам принадлежит сомнительное первенство в подобных территориальных предприятиях. Уступать принадлежащие России земли ее правительства начали в XIX веке в Америке, где они простирались от Берингова пролива до Калифорнийского полуострова. Нуждается в объяснении уступка 1,7 млн км² под предлогом разграничения владений с США и Великобританией в 1824 и 1825 годах, на чем особенно настаивали тогдашние управляющий министерством иностранных дел Нессельроде и министр финансов Канкрин. Отчего Петербург пошел на этот жест доброй воли, не стоивший Лондону и Вашингтону ни цента? Потом некоему бизнесмену достался форт Росс. Но обещанные им 30 тыс. долларов так и не были получены. Пока передача форта оформлялась, Мексика из испанской колонии превратилась в суверенную республику. А когда в 1867 году пришла очередь Аляски с Алеутскими островами, то их оценили в 5 копеек за гектар.

Даже теперь трудно вообразить более темную историю. Тайна, впрочем, при продаже или уступке существовала для русских, тогда как американцы дебатировали вопрос вполне открыто — в прессе и в конгрессе. Самое удивительное, что инициатива исходила из Петербурга. И главным «лоббистом» был брат царя — великий князь Константин Александрович, глава либеральной партии того времени, сначала управлявший морским министерством, затем ставший председателем Государственного Совета.

Остается лишь сожалеть, насколько вредит России отсутствие во власти и в образованной части общества глубокого геополитического, геоэкономического и геостратегического мышления, вместо которого она усвоила лишь примитивные догмы европоцентризма, не уставая клясться в своей принадлежности Европе. Причем без какой бы то ни было взаимности с ее стороны.

Удивительно, но факт: в русском национальном сознании не осталось никаких следов от неблагоприятных последствий уступки русских колоний в Америке. А ведь сохрани их Россия, и вектор развития был бы существенно изменен. Русское освоение всего Дальнего Востока носило бы тогда и иное направление, и другие темпы. Баснословные выгоды, которые достались Штатам, усилили бы Россию за 30–40 лет до такой степени, что могли бы избавить ее и от войны с Японией, начатой в 1904 году (либо ее результат был бы иным), и даже от участия в Первой мировой войне, предотвратить которую в Европе вряд ли было возможно.

Не откажись большевики от русского суверенитета над Финляндией в декабре 1917 года, и по-иному развивались бы события на северо-западном участке фронта Великой Отечественной войны, если бы она вообще началась. А вот в чем не приходится сомневаться, так это в том, что не было бы необходимости в финской кампании 1939–1940 годов, да и немецко-финскую блокаду Ленинграда можно было бы предотвратить.

Беловежские соглашения 1991 года, по которым тоже уступались огромные русские территории, как и уступка Русской Америки, также готовились втайне. Хотя Вашингтон был задолго «в курсе». Ничуть не лучше были и аргументы, которые озвучивали архитекторы Беловежского заговора. «Общечеловеческие ценности», «право наций на отделение», «союзные республики сидят на шее у России» и тому подобные глупости. Как полагают эксперты, в совокупности последствия этого решения превышают человеческие жертвы и материальный ущерб, причиненный нашему Отечеству гитлеровским нашествием. Предвидеть их, впрочем, не составляло особого труда.

Сергей Петрович Пыхтин, родился в 1946 году.
Юрист, публицист, автор работ по национально-государственным, социально-экономическим и историческим проблемам России.
Редактор журнала «Золотой лев».

Источник: журнал "Москва