Пятница, 29.03.2024, 09:24Главная | Регистрация | Вход

Меню сайта

Форма входа

Поиск по сайту

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Темная сторона истории русско-американских отношений с 1824 по 1867 год

Пыхтин С.

Как продавали русскую Америку

Темная сторона истории русско-американских отношений с 1824 по 1867 год

Часть 1

Уже 12 декабря 1866 года Горчаков просил царя провести особое совещание в его присутствии, указав на необходимость соблюдения непременной секретности. Заседание состоялось 16 декабря в час пополудни в парадном кабинете МИДа. На нем присутствовали: Александр II, великий князь Константин, Горчаков, Рейтерн, Краббе и Стокль. Все участники высказались за продажу русских колоний. Вопрос был решен положительно менее чем за час. Стенограммы заседания не обнаружено, да и вряд ли ее в тот день вели. Не сохранились и дневниковые записи великого князя Константина как раз за ноябрь–декабрь 1866 года.


Стокль и Сьюард

Местом совершения договора избрали Вашингтон, резиденцию покупателя. Символический момент. Чтобы договориться, продавец снизошел до покупателя, оказался на его территории и, таким образом, под его влиянием. Все тонкости и секреты сделки надо было сохранить в тайне, ибо продавцам было что скрывать от высшей аристократии и сановной номенклатуры даже в такой специфической форме правления Россией, каким была абсолютная монархия, не стесненная в тот период никакими законодательными ограничениями. Царь не решался действовать против интересов дворянства, но уступить колониальные владения он мог в любую минуту.

Ведущая роль была поручена Стоклю, лицу, пользующемуся доверием обеих сторон. Со стороны Вашингтона такое доверие, как мы предполагаем, было обусловлено тем, что русский агент был двойным агентом. И в Петербурге его избрали отнюдь не случайно. С Россией его ничто не связывало. Здесь у него, выходца из Бельгии с мутным этническим происхождением, не было ни родственников, ни имущества, ни могил предков. То был 65-летний «мавр», который мог вообще исчезнуть после того, как он сделает свое дело. Что и произошло впоследствии. [16 Стокль Эдуард Андреевич (1804–1875?) — посланник России в США в 1854–1868 гг. Женат на американке. Состоял в дружеских отношениях со многими государственными и политическими деятелями США — рьяными сторонниками приобретения русских владений. Александр II удовлетворил его прошение об отставке, наградив 20 апреля 1869г. орденом Большого Орла и установив пенсию в 6 тыс. руб. в год. Что случилось с ним позже, установить не удалось. Последние годы жизни провел во Франции. В начале XX в. в США были обнаружены документы, свидетельствовавшие о получении им крупных сумм в золоте от «Риггс бэнк» (Riggs Bank).]

На все процедуры у составителей договора ушло три месяца. Старт, данный в Петербурге 16 декабря 1866 года, завершился финишем в Вашингтоне 18 марта 1867 года.

В Петербурге торопились. 18 декабря Краббе представил царю записку «Пограничная черта между владениями России в Азии и Северной Америке», которая была одобрена 22 декабря и через Горчакова передана Стоклю. 5 января 1867 года Рейтерн переслал Горчакову, а тот Стоклю «соображения на случай уступки наших колоний», указав, что денежное вознаграждение за уступку колоний должно составлять не менее 5 млн долларов.

Прибыв в Нью-Йорк 3 февраля, Стокль на три недели слег из-за травмы, полученной во время путешествия. Переговоры со Сьюардом были начаты 29 февраля. 3 марта он доложил вопрос кабинету, увеличив цену до 7 млн долларов. Прежняя цифра была неудобна, так как стали известны предложения Вашингтона о покупке у Дании островов Сент-Томас и Сент-Джон в Вест-Индии за 5 млн. Кабинет одобрил проект, и 6 марта президент Джонсон подписал полномочия Сьюарда. 7 марта проект договора был согласован. 10 и 13 марта Сьюард и Стокль обменялись нотами. 13 марта Стокль отправил из госдепартамента телеграмму Горчакову. 16 марта царь утвердил проект телеграммы Стоклю, и 17 марта она была им получена.

Сьюард не хотел ждать ни одной минуты. Так как министр финансов США отказался произвести уплату в Лондоне, но лишь в Вашингтоне, то сумма договора была повышена с 7 до 7,2 млн долларов. В 4 часа утра 18 марта текст был подписан. В 10 часов того же дня президент Джонсон направил договор в сенат «для рассмотрения на предмет ратификации». Комитет по иностранным делам 27 марта представил договор сенату на утверждение. В 13 часов сенат уже слушал Ч.Самнера, председателя комитета, произнесшего в пользу ратификации трехчасовую речь. 28 марта договор ратифицировали 37 голосами против 2.

7 апреля император получил от Стокля ратифицированный договор. Его контрассигнировал вице-канцлер князь Горчаков и 3 мая 1867 года ратифицировал Александр I [17 Текст договора опубликован полностью (ПСЗРИ. Собр. 2. СПб., 1871. Т. 42, отд. 1. 1867. № 44518. С.421–424).]. На донесении Стокля он написал: «За все, что он сделал, он заслужил особое "спасибо” с моей стороны».

Если в Петербурге не было никаких проблем, да их и быть не могло, разве что безобидная сановная фронда, то интрига с окончательным оформлением договора в Вашингтоне на этом не окончилась. Ратифицированный сенатом текст надлежало дополнить решением палаты представителей о выделении из бюджета 7,2 млн долларов золотом.

Вокруг этого решения вашингтонские политики, скорее всего, запланировали устроить нечто вроде ритуальных демократических плясок, чтобы пустить пыль в глаза, с одной стороны, критикам правящей партии, как раз пытавшимся спихнуть с должности президента США, с другой— русскому императору, на которого в собственной стране политические критики с бомбами и револьверами затеяли настоящую охоту.

Денежным скандалом надо было заслонить политическую сомнительность сделки и навсегда похоронить возможность выяснить подоплеку беспрецедентного решения, на которое почему-то пошел Петербург. Для этого в текст договора была внесена заведомая двусмысленность. Одна статья говорила о том, что Вашингтон вступает во владение русскими колониями сразу же с момента ратификации. Другая — что выплата денег производится в 10-месячный срок со времени обмена ратификациями. На столь явное логическое противоречие закрыли глаза. Но почему?

Секрет Полишинеля состоял в том, что государственная казна Штатов была пуста и власть, действующая как биржевой игрок, жила в кредит. Весь мир знал, что у Вашингтона свободных средств нет. Хотя северяне и сломили южан, но гражданская война не умножила финансовые возможности победителей. Тем не менее Вашингтон активизировал свои усилия по приобретению Русской Америки сразу же после окончания войны. Спрашивается: откуда деньги, если результат войны — одни лишь долги? [18 Внутренний и внешний долг США после того, как они завоевали независимость, составил к началу 90-х гг. XVIII в. 76 млн долларов; вдальнейшем он лишь возрастал, составив в 1797 г. 82 млн (см.: В.А. Ушаков. Америка при Вашингтоне. Л., 1983. С. 144, 202).] Как полагает Зинухов, исследовавший этот вопрос, покупку финансировал банк «Де Ротшильд Фрэр» через свой филиал в Нью-Йорке, которым управлял некий Бельмонт, являвшийся советником президента США.

Между тем демократические Штаты зашлись в притворной дискуссии о том, выгодна или убыточна им эта сделка. Для нас, само собой, возражения против приобретения русских колоний вряд ли представляют интерес. Теперь-то мы знаем, что их вдохновляло: не суть дела, а политические дрязги, страсть к скандалам, простой заказ. Другое дело — аргументы «за». Тут, надо признать, можно увидеть много интересного.

Вот как отнеслись к возможности приобретения русских владений политики Штатов. Сенатор Доннели: Америке предначертано «сосредоточить в своих руках торговлю всех морей и царствовать над миром»; конгрессмен Раум: присоединение Аляски ускорит превращение США в «ведущую торговую державу мира», которая будет контролировать всю богатую торговлю с Востоком и которая вся окажется в наших руках. Сенатор Гвин считал их «прекрасной морской и стратегической базой». Конгрессмен Орг: владея Аляской и сотнями ее островов, мы можем возглавить и контролировать тихоокеанскую торговлю. Командор Роджерс писал, что цена покупки ничтожна и США приобретают полосу побережья, равную Норвегии, снабжающей лесом чуть ли не всю Европу. По мнению генерала Мигса, «ценность Русской Америки, ее рыбных и минеральных богатств превосходила жаркие прерии Мексики и плодородные плантации Кубы. Профессор Агассис в письме Самнеру специально обращал внимание на огромные природные ресурсы Русской Америки и выгоды, которые получит в результате ее присоединения торговля США.

Министр финансов США в 1845–1849 годах Уокер, затем влиятельный вашингтонский адвокат, сторонник аннексий во всех направлениях, в статье в «Washington Daily Morning Chronicle» от января 1868 года подчеркивал, что в будущем борьба за торговое господство в мире будет решаться главным образом на Тихом океане и «присоединение Аляски, включая Алеутские острова, в огромной мере укрепит нашу позицию». «Театром наших величайших триумфов призван стать Тихий океан, где у нас скоро не будет ни одного грозного европейского соперника. Конечным итогом будет политический и коммерческий контроль над миром».

«Нью-Йорк коммершиал адвертайзер» в номере от 18 марта 1867 года писала, что «уступаемая территория... имеет огромное значение в качестве морской базы по стратегическим соображениям. Она представляет собой ценную пушную область и включает огромную территорию, владение которой склонит в нашу пользу обширную тихоокеанскую торговлю».

На следующий день после подписания договора профессор Бэйрд в письме к Самнеру сообщил, что Смитсоновский институт располагает обширной информацией о природных ресурсах Русской Америки, предоставил информацию в отношении животного мира и выразил надежду, что сенат одобрит это ценное приобретение. Двух экспертов этого института — Банистера и Бишофа попросили дать показания перед комиссией по иностранным делам.

Речь Самнера в сенате представляла собой детальное, можно сказать, научное обоснование выгодности договора о покупке Русской Америки и образец ораторского искусства. В ней он указывал, что договор «является заметным шагом в оккупации всего Северо-американского континента», в результате которой с территории Северной Америки удаляется одна из монархических держав. Завершая речь перечислением огромных природных ресурсов Русской Америки, включая рыбные, пушные, лесные и минеральные богатства, Самнер дал приобретаемой территории новое наименование. Следуя за туземным населением, он назвал ее Аляской.

Дискуссия в палате представителей началась 18/30 июня 1868 года. С обстоятельным докладом выступил Бэнкс, председатель комитета по иностранным делам. Основное внимание он уделил стратегическому положению новой территории. Владея Аляской, Алеутскими островами и договорившись с Гавайями, Соединенные Штаты получат в свои руки «контроль над Тихим океаном», а Алеутские острова станут «мостом между Америкой и Азией». США будут играть на Тихом океане «цивилизаторскую роль, которая когда-то принадлежала Европе. Аляска — часть этого будущего, и если Соединенные Штаты не возьмут будущее в свои руки, это сделает их британский противник».

Билль о выделении 7,2 млн долларов палата одобрила 2/14 июля 1868 года 113 голосами против 43 и 44 не голосовавших. До 12/24 июня 1868 года его согласовывали, а 15/27 июля он был подписан президентом.

Странный договор и пропавшее золото

Договор умещается на пяти страницах и состоит из преамбулы и семи статей. Никаких приложений, дополнительных протоколов или секретных статей у него нет. Его предметом заявлена «уступка» русским императором «североамериканских колоний». Его целью — желание упрочить, если возможно, доброе согласие, существующее между императором Всероссийским и Северо-Американскими Соединенными Штатами.

В статье I сказано, что император обязуется «уступить Северо-Американским Соединенным Штатам всю территорию с верховным на оную правом, владеемым ныне его величеством на Американском материке, а также прилегающие к ней острова». Уступка производится «немедленно по обмене ратификаций». Далее идет описание «географических границ», в которых «заключается сказанная территория». При этом статья буквально воспроизводит текст двух статей русско-британской конвенции от 16/28 февраля 1825 года.

В статье II сказано, что «с территорией, уступленной верховной власти Соединенных Штатов, связано право собственности на все публичные земли и площади, земли, никем не занятые, все публичные здания, укрепления, казармы и другие здания, не составляющие частной собственности. Однако постановляется, что храмы, воздвигнутые российским правительством, остаются собственностью членов православной церкви, проживающих на этой территории и принадлежащих к этой церкви».

Статья III предоставляла жителям уступленных территорий, за исключением диких племен, право возвратиться в Россию в трехгодичный срок или остаться в уступленной стране на правах граждан Штатов. Дикие же племена будут подчинены законам и правилам Штатов.

Статья IV обязывала императора назначить своего уполномоченного для формальной передачи уполномоченному от Штатов вышеуступленных территорий, верховного права и частной собственности. При этом она оговаривала, что «уступка с правом немедленного вступления во владение тем не менее должна считаться полной и безусловной со времени обмена ратификаций, не дожидаясь формальной передачи оных».

Статья V устанавливала, что всякие укрепления или военные посты немедленно передаются уполномоченному Штатов после обмена ратификацией и все русские войска выводятся «в удобный для обеих сторон срок».

Статья VI обязывала Штаты заплатить уполномоченному императором лицу в казначействе в Вашингтоне 7 200 000 долларов золотой монетой в десятимесячный срок со времени обмена ратификацией. Уступка территорий и верховного на оную права сим признается свободной и изъятой от всяких ограничений, привилегий, льгот или владельческих прав российских или иных компаний, прав товариществ, за исключением только прав собственности, принадлежащих частным лицам. Уступка эта заключает в себе все права, льготы и привилегии, ныне принадлежащие России в сказанной территории, ее владениях и принадлежностях.

Статья VII говорила о ратификации договора в трехмесячный срок в Вашингтоне.

В формуле ратификации Александром II говорилось о ненарушимости его соблюдения и исполнения «императорским нашим словом за нас, наследников и преемников наших».

Странность настоящего текста прежде всего вытекает из его нарочитой краткости. Он, в сущности, составлен таким образом, что каждая из статей представляет собой не более чем декларацию. Практически каждое его положение нуждается в разъяснениях и дополнительных соглашениях.

Значительная часть проблем, возникающих в результате уступки, вообще оставалась за скобками. Почему-то уступалась вся территория — не только материковая, но и островная. Россия не закрепила за собой ни одного острова, как раз ту часть колоний, которая была ею лучше всего освоена и обжита. За русскими китобойными, пассажирскими и военными судами не осталось ни одной гавани или порта. Они лишались свободы промыслов, которыми, кстати, обладали граждане США в водах Русской Америки по конвенции 1825 года. С одной стороны, Россия лишалась возможности сохранить в Русской Америке свое военное или военно-морское присутствие, а с другой — договор не предусматривал, например, ее демилитаризацию или, на худой конец, вполне определенные гарантии, чтобы уступленные территории и морские пространства было запрещено использовать в целях, враждебных или недружественных России.

Что, к примеру, имеет в виду договор под термином «уступка»? Предполагает ли она продажу, которая носит бессрочный характер, или речь идет о передаче предмета договора во временное владение? Употреблен ли термин «уступка» в качестве синонима термина «продажа» или, наоборот, уклонение от прямого обозначения желания уступающего как раз должно свидетельствовать о том, что никакой продажи нет и в помине? Кем являются стороны договора: продавцом и покупателем, как бывает в сделках купли-продажи, или же Россия арендодатель, а Штаты — арендатор и русская территория на американском материке не более чем предмет временной аренды?

Если это купля-продажа, то установленная договором цена непомерно мала. Поскольку за всю территорию колоний их приобретатель уплачивает всего лишь 7,2 млн долларов, то «уступка» является арендой. Когда в товар превращается земля или водные пространства, то обычно их цена в сделках купли-продажи определяется 50-кратной расчетной ценой получаемой с них прибыли в год. Эти величины предполагают наличие рынка земли, где продавец в любой момент может стать покупателем. Но тут-то не было ничего подобного. Государства землями не торговали.

К тому же основной капитал РАК оценивался накануне «уступки» в 2,27 млн рублей. В долларах это 1,49 млн. Ежегодно компания получала 400 тыс. рублей чистой прибыли, или, исходя из того же курса, 262 тыс. долларов. Стало быть, одну лишь компанию можно было продать за 15,4 млн долларов. [19 Рассматривая способы имущественного вознаграждения РАК, Гагарин приводил расчеты по выкупу государством предприятия. В этом случае только акционерам должно было быть уплачено 5678 тыс. руб. (включая дивиденды по 18 руб. на акцию за 6 лет, перевозку населения, удовлетворение колониальных служащих и т.д.). При курсе 1,6 руб. за доллар США 7,2 млн долларов золотом равняются 11,52 млн руб. Сверх того за движимость и товары компании можно получить 1,5 млн руб. Казна должна получить после всех расчетов чистую выгоду в 7,342 тыс. руб. серебром (13,02 минус 5,678).]

Но ведь это ничтожная часть уступаемых владений, не больше нескольких процентов. До материковой части колонии компания так и не добралась, хотя уже несколько десятилетий как были открыты содержащиеся в ее недрах обширные ископаемые. В цену договора эти богатства вообще не включены. Следовательно, даже при элементарном подсчете оказывается, что «уступка» не могла быть куплей-продажей. Но тогда она являлась формой аренды. Однако если имела место аренда, то что является ее предметом? При цене в 7,2 млн долларов в аренду могла входить лишь недвижимость компании. Только тогда договор имел какой-то экономический смысл. Положения статьи I и IV странным образом противоречат положениям статьи VI. В первых Россия обязывалась уступить колонии в момент обмена ратификациями, в последней — обязанность Штатов заплатить растягивалась на десять месяцев. При договоре аренды такое противоречие несущественно, при договоре купли-продажи — невозможно.

Наконец, перенесение обмена ратификационными грамотами и места производства денежного расчета по договору в Вашингтон должно настораживать. С одной стороны, это указывает на спешность исполнения договора. Прежде всего со стороны Петербурга. И не вполне понятно, чем она была обусловлена. С какой стати русской стороне надо было торопиться? Торопилась, конечно же, не Россия и даже не император, а отдельные лица, лично заинтересованные в сделке. Надо полагать — великий князь Константин. Гораздо серьезнее второе условие. Если бы местом расчета был определен Петербург, то весь риск перевозки золотой монеты через Атлантику, как и транспортные издержки, ложились бы на Штаты. Но не это главное. Заокеанский расчет давал возможность распорядиться золотом по своему усмотрению. И ведь оно таки и не дошло до хранилищ русского государственного казначейства. Английское судно, барк «Оркни», перевозившее его, утонуло в водах Балтики. Вот только вопрос: был ли ценный груз в момент крушения в трюмах корабля?

Между тем не все до конца ясно с тем, как были осуществлены платежи. На следующий день после выделения средств конгрессом Сьюард направил министру финансов просьбу выписать Стоклю ордер на 7,2 млн долларов золотом, что и было сделано 18 июля/1 августа 1868 года, а Стокль дал расписку, что получил 7,2 млн долларов, поручив банку Риггса перевести деньги в лондонский банк «Братья Бэринг и Ко», который вел финансовые дела русского правительства за рубежом.

Вот только на чеке, оформленном для Стокля, нет никаких записей, свидетельствующих, что речь идет о золотой наличности. В качестве получателя платежа там стоит имя Стокля. Согласно условиям, он мог получить деньги, являясь дипломатическим представителем России, но сразу после ратификации договора Горчаков передал все полномочия по завершению данного дела в министерство финансов. Последнее обязано было прислать в Вашингтон своего представителя, имеющего соответствующую доверенность. Представитель обязан был, получив наличные «золотые монеты», доставить их на российский военный корабль и по прибытии в Петербург передать в государственное казначейство. Вместо этого Стокль получил чек на 7,2 млн гринбеков, которые котировались значительно ниже золотых долларов. В пересчете на золотую наличность он получил лишь 5,4 млн. Одна эта «оплошность» стоила русской государственной казне 1,8 млн долларов. Кто-то хорошо нажился.

Великий князь Константин Николаевич

Можно ли не увидеть в рассматриваемой нами сделке, не имеющей прецедента в истории нового времени, очевидную, бросающуюся в глаза фальшь? Двойное дно договора вообще не поддается сокрытию. Для современного исследователя это очевидно. С одной стороны, энергичная идеология правящего класса США, опирающаяся на доктрину Монро [20 В дневнике министра внутренних дел Валуева есть запись от 22 марта: «...никто из нас об этом не знал, кроме кн. Горчакова, министра финансов и Краббе. Странное явление и тяжелое впечатление... Мы втихомолку продаем часть своей территории и оказываем плохую услугу Англии, которой канадские владения теперь еще исключительнее противопоставляются доктрине Monroe».], суть которой — Америка для американцев. С другой — реальная политика вашингтонской администрации, кто бы ее ни возглавлял, которая заключалась в распространении ее суверенитета на весь континент. Программа-максимум при этом включала поглощение Штатами как русских владений в Америке, так и Канады и Мексики. Тот факт, что две последние страны так и не оказались в их государственных объятиях, это всего лишь случай. Удалось выполнить программу-минимум: овладеть Русской Америкой. При этом ее приобретение было последним и в истории Штатов, и вообще в мировой истории. С 1867 года ни одно государство ни своими колониями, ни тем более национальными территориями не торговало и не уступало. Разве что в результате поражения в войне.

В отличие от Мексики, которую ее восточный сосед мог на практике просто аннексировать, что и предпринималось в XIX веке не раз, война Штатов с Россией в целях захвата ее колоний была исключена. Она могла закончиться для Вашингтона плачевно. Нельзя было исключить, что в случае такой войны Британия и Россия, между которыми сразу же после победы над Наполеоном пробежала кошка, станут союзниками. И как знать, не уступила бы в этих условиях Россия эти свои владения той же Британии, сталкивая тем самым оба англосаксонских государства лбами на многие столетия? К тому же еще не забылись причины гражданской войны в США. Она могла возобновиться теперь уже с участием британских и русских вооруженных сил, но на стороне южан. И тогда от целостности Штатов ничего бы не осталось.

Словом, как решили в Вашингтоне, приобретение русских колоний должно было пройти в исключительно мирных условиях, а со стороны Петербурга к тому же — совершенно добровольно. Для такого решения имелись свои благоприятные предпосылки. Вопрос решался волей монарха. А ее определяют фавориты и высшая бюрократия. Чтобы решить задачу в свою пользу, Вашингтону надо было найти поддержку в петербургском высшем свете, отыскать там союзников, приближенных к самому императору. Для штатовских политиков, да и многих влиятельных бизнесменов западного и восточного побережий, одержимых идеей аннексий, такая стратегия была очевидной. И их первым удачным объектом на пути приобретения русских колоний стал посланник Стокль. Он сделался их агентом влияния еще в 40–50-е годы.

Это предположение следует хотя бы из того вроде бы несущественного факта, что Стокль, откровенно лоббируя интересы американских предпринимателей, стремящихся к свободе рук в русских владениях, выступал противником привилегий Российско-Американской компании, установленных в отношении ее монополии в хозяйственных сферах. Он, к примеру, писал в донесении в русский МИД 1 ноября 1857 года, за 10 лет до оформления договора, что «монополия — это учреждения не нашего века, и на Тихом океане они так же невозможны, как и в любом другом месте». Либеральная мысль посланника совпадала со взглядами либерального великого князя, в декабре 1857 года писавшего Горчакову по поводу деятельности этой компании, что не следует соединять в одном лице «купца и администратора». [21 Как похожа эта псевдоаргументация на нынешние либеральные бредни российских министров и публицистов, призывающих отделить не только чиновников от бизнесменов, но и государство от экономики.]

Часть 3

Copyright MyCorp © 2024 | Сделать бесплатный сайт с uCoz