Литке Федор Петрович
граф - адмирал,
ученый-путешественник
17 сентября 1797 г. - 8 октября 1882 г.
Г.П.Лемещук
Из города на Неве
Лениздат 1984 г.
Оцифровка и корректура: И.В.Капустин
По просторам русского севера
14 августа 1821 года командир брига "Новая Земля" Федор Петрович Литке
записал в судовой журнал: "На льдах, которые сегодня проходили, видели
мы множество моржей. Они лежали стадами от десяти до пятнадцати вместе.
По одному из этих стад сделали мы несколько выстрелов ядрами. После
выстрела моржи вскочили, но, осмотревшись кругом, улеглись опять; после
второго они только подняли головы, а на следующие уже не обращали
внимания. Моржи очень скоро отстреливаются; это свойство их много
способствует промышленникам в их делах. Льды эти также были усеяны
множеством черных чаек, называемых здесь разбойниками".
Юношеская мечта Федора Петровича Литке сбылась: он увидел издавна
принадлежавшие России, но еще совершенно не исследованные берега Новой
Земли. Кому же, как не россиянам, их обживать, строить на них селения,
развивать пушной промысел, искать и находить в недрах полезные
ископаемые?
Однако долгожданная радость встречи с неведомым то и дело омрачалась
всевозможными осложнениями и опасностями. Север нелегко расстается со
своими тайнами.
Последние дни плавания не приносили успеха. Бриг всюду встречал
только льды, льды, льды...
22 августа мореплаватели подошли наконец к полосе чистой воды. Литке
повел бриг на север, стараясь не удаляться от берега. Он хотел
обязательно добраться до пролива Маточкин Шар, разделяющего северный и
южный острова Новой Земли, и глубоко изучить этот район, очень важный
для развития отечественного мореплавания. Ведь только миновав Новую
Землю можно было плыть дальше на восток.
Земля, мимо которой они теперь проплывали, была сурова. Голые скалы с
вершинами, покрытыми снегом, без единого деревца, придавали ей унылый,
неприветливый вид. Кое-где на большом расстоянии друг от друга виднелись
избы, оставленные русскими промысловиками, и каменные столбы,
показывающие, что здесь уже были люди. Около каждого приметного мыса, за
которым мог укрыться вход в узкий Маточкин Шар, бриг останавливался, и
мореплаватели вели наблюдения. Одновременно Литке давал местности
названия,- так, один из мысов получил имя Лаврова, в честь старшего
офицера брига, а гора конической формы стала называться именем
вице-адмирала Г. А. Са-рычева.
Вскоре, однако, капитан заволновался: судя по карте, корабль уже
отошел на 16 миль севернее Ма-точкина Шара, а входа в пролив все не
было. Не доверяя прежним съемкам, Литке продолжал плавание к северу. Но
пролива не нашел.
Между тем сильные ветры и недостаточная глубина моря не позволяли
приблизиться к берегу. Можно было, конечно, послать туда шлюпки, но на
это потребовалось бы дополнительное время. А уже близилась осень.
В самом конце августа корабль застрял между берегом и грядой льдов.
Ледяная стена, тянулась далеко на север. Двое томительных суток моряки
находились в белом плену... Наконец, удалось выбраться к чистой воде.
Полярная осень дохнула настоящим морозом. Повалил густой снег. Лед мог
стать в любой день, а до Архангельска предстояло еще идти и идти... Бриг
повернул обратно.
На пути домой судно дважды ударилось о каменную отмель. Команда
пережила несколько острых моментов. Однако и на этот раз все. обошлось
благополучно. 8 сентября корабль подошел к песчаной отмели, берег был
уже рукой подать... Но лоцман, который вел судно к порту, посадил его на
мель. Это оказалось последним испытанием.
Бриг пришел в Архангельск 11 сентября 1821 года. Результаты
обнадеживали: первая русская научная экспедиция к Новой Земле установила
ряд важных данных о природе этих суровых мест.
Командир убедился, что его бриг - вполне надежное судно, имеет
прекрасные мореходные качества, а команда неустрашима и опытна. Теперь
он уже доподлинно знал, какова обстановка пла'вания и работы в
арктических условиях. Главное же, он определил периоды, когда берега
Новой Земли не покрыты льдом сплошь. Следовательно, пролив Маточкин Шар
рано или поздно будет им найден.
И тут его ждало открытие: используя свои записки и карту другого
исследователя, Литке определил место, где должен был находиться вход в
пролив.
Два с половиной месяца Литке провел в Архангельске не напрасно. Он
приводил в порядок собранные материалы, составляя карты и опись
увиденной части западного берега Новой Земли. В декабре 1821 года он
приехал в Петербург и доложил о результатах экспедиции. В Адмиралтействе
решили: послать бриг в те же места вторично. Литке тотчас согласился.
Словно и не было всех недавних испытаний, опасностей, тревог,
разочарований...
Сама жизнь воспитала и закалила в нем твердую волю. Судьба никогда
не баловала этого человека; даже в детстве она была к нему
крайне-сурова. Она словно прививала ему терпение, целеустремленность,
самообладание... Впоследствии это все дополнило и подкрепило его
страстную приверженность к науке.
17 (28) сентября 1797 года в доме Петра Ивановича Литке, коллежского
советника, члена коммерц-коллегии и инспектора Петербургской и
Кронштадтской таможен, произошло несчастье. Через два часа после родов
умерла горячо любимая жена Литке Анна Ивановна, с которой он прожил без
малого тринадцать лет. Овдовев, Петр Иванович остался с пятью детьми на
руках, из которых младший был новорожденным младенцем. Петр Иванович был
в отчаянии от потери, боролся с мыслью о самоубийстве. К счастью,
благоразумие взяло верх. Детей распределили по родственникам. Лишь самый
младший продолжал доставлять хлопоты.
Спустя год Петр Иванович женился вновь. Его супругой согласилась
стать семнадцатилетняя Екатерина Пальм. Она была моложе своего мужа
почти на тридцать лет.
Впоследствии Федор Петрович писал о ней: "Она была весьма хороша
собой... Ума весьма ограниченного, образования никакого, даже и
внешнего, общественного. Характера тяжелого, двуличного, она не имела
даже той простой сердечной доброты, которою прикрываются многие
недостатки". Отец устранился от забот о младшем сыне, не проявляя к нему
даже тени внимания, теплоты.
Единственным близким человеком для маленького Феди осталась бабушка.
Вскоре после женитьбы отца мальчик вместе с ней переехал в Петербург к
дяде Федору Ивановичу Энгелю - крупному государственному деятелю. В этой
семье мальчик прожил до 1804 года, научился читать и писать. Потом его
отдали в пансион Е. X. Мейера. o
Пансион помещался на Васильевском острове, у Тучкова моста. Как
писал впоследствии в своих воспоминаниях Ф. П. Литке, содержатель
пансиона Ефим Христофорович Мейер, бывший преподаватель кадетского
корпуса, "по педагогической системе того времени считал палку альфой и
омегой всего воспитания,- буквально палку, потому что экзекуции
производил не розгами, а тоненькими камышовыми тросточками... Этот
период, как и вообще все мое детство, не оставил во мне ни одного
приятного воспоминания, ни одного из тех воспоминаний, которые в
воображении большей части людей рисуют детство в таком розовом цвете. Не
знать ласк матери уже есть большое несчастье. Но меня, кроме бабушки,
никогда никто не ласкал", Шесть дней Федя находился в пансионе, а на
седьмой появлялся в доме отца, который жил в то время на Васильевском
острове, на Большом проспекте, между 3-й и 4-й линиями.
Не трудно представить всю глубину горечи, которую испытывал
беззащитный ребенок под холодным взглядом мачехи. Отец же запомнился в
те годы угрюмым, всегда чем-то озабоченным: "Я не помню, чтобы он
когда-нибудь меня приласкал, хотя бы потрепал по щеке, но трепку другого
рода мне случалось испытывать, большей частию по наговорам мачехи".
После четырех лет пребывания в пансионе Федор Литке вынес оттуда
"весьма плохое лепетание по-немецки, по-французски и по-английски, 4
правила арифметики с именованными числами и дробями, да из географии
названия главных стран и городов".
В 1808 году умерли отец и бабушка, и детей определили на воспитание к
родственникам. Одиннадцатилетнего Федора вновь отдали в дом Энгеля.
"Дядя взял меня к себе, как берут с улицы мальчика, чтобы не дать ему
умереть с голоду,- вспоминал Литке. - Он не обращал на меня никакого
внимания, как разве для того только, чтобы меня побранить или выдрать за
уши. Я оставался без всякого надзора, без всякого руководства, не имел
ни одного учителя,- все это с 11 до 15 лет! Потерю таких 4 лет я никогда
уже после не мог возместить никакими трудами".
Правда, в доме Энгеля Федор встречал по понедельникам, во время
званых обедов, интересных людей. Эти дни были для него настоящим
праздником. К Энгелю приходили баснописец И. А. Крылов, президент
Академии художеств А. Н. Оленин, директор лицея Е. А. Эн-гельгардт.
Подросток слушал беседы взрослых, раскрыв рот от восхищения. Богатая
библиотека дяди и встречи со знаменитыми людьми того времени остались в
памяти Федора Петровича на всю жизнь. Это отчасти заменило ему школу,
способствовало разностороннему развитию.
А в 1810 году произошли события, впоследствии резко изменившие жизнь
Федора Литке. Его сестра Наташа познакомилась с морским офицером Иваном
Саввичем Сульменевым. Они вскоре поженились и переехали в Кронштадт.
В том же году в доме Энгеля поселились двоюродные братья Федора -
Владимир и Теофил, приехавшие в Петербург, чтобы подготовиться к
поступлению в военные училища. С ними занимались учителя. Начал кое-че:,
у учиться и тринадцатилетний Федор: он перепись'^ал для братьев уроки,
перебеливал чертежи. Это продолжалось два года.
Энгель не обращал внимания на частые отлучки Федора. Тот же чуть ли
не каждую неделю стал ездить к сестре Наташе в Кронштадт. Добирался на
парусных катерах. Ими обычно управляли старые "морские волки" - боцманы в
отставке.
На квартире сестры Федор встречался с бывалыми моряками. Жизнь этих
людей казалась удивительной. Федор с увлечением слушал рассказы о
морских сражениях, кругосветных путешествиях, неожиданных открытиях. Эти
рассказы как бы исподволь готовили его к профессии моряка.
В своей биографии Федор Петрович с гордостью пишет о том, что во
время поездок в Кронштадт на катерах он сам ставил паруса, а подчас ему
даже разрешали стоять за рулем. "Иногда, чтобы погреться, заберусь я в
матросскую каюту, попрошу сухарика, сижу и слушаю рассказы стариков о
сенявинском или еще более ранних походах. Таким образом, сам того не
замечая, я помаленьку делался моряком".
Зимой 1811/12 года Сульменевы переехали в Петербург. Федор стал
бывать у них еще чаще. "С самой первой минуты нашего знакомства,-
вспоминал Федор Петрович о Сульменеве,- он полюбил меня, как сына, а я
его, как отца. Эти чувства, эти отношения не изменились в течение более
40 лет ни на одну минуту. Те же чувства перенес он в старости на жену и
детей o моих".
Началась Отечественная война 1812 года. Сульме-нев был командиром
второго отряда трехпушечных канонерских лодок, входившего в гребную
флотилию контрадмирала А. В. Моллера. В июле 1812 года отряд находился в
Риге. Он должен был оборонять этот город в случае нападения неприятеля.
Боевые операции увенчались успехом: от французов была освобождена
Ми-тава (ныне - Елгава). Затем отряд отправился в Све-аборг к месту
зимовки.
Вскоре Наталья Сульменева и ее брат Федор приехали в Свеаборг. Юный
Литке мечтал о поступлении в кадетский корпус, но обычным порядком
сделать это было нельзя: он оказался переростком, ему уже шел
шестнадцатый год. Оставалось одно: готовиться к экзаменам за весь курс
этого учебного заведения заочно. Сдать их, а потом определяться на
военную службу.
Сульменев одобрил намерение Федора. Он пригласил учителей. Дело
стало продвигаться на удивление быстро. Через год Литке успешно сдал
экзамены и был зачислен гардемарином в гребную флотилию.
И вновь повезло. Эта флотилия в августе-сентябре 1813 года сражалась
против французских войск, укрывшихся в Данциге. За храбрость,
проявленную при осаде Данцига, Федор Литке, досрочно произведенный в
мичманы, был награжден орденом Святой Анны IV степени. Это была весьма
высокая оценка боевых успехов юного моряка.
Успех не вскружил ему голову. На службе Литке особенно остро
почувствовал пробелы в своих знаниях и стал упорно заниматься. Он изучал
астрономию, навигацию, наставления по морской практике, устройство
парусных кораблей, управление ими. И с упоением читал книги о
кругосветных путешествиях. В мечтах он уже был там, в дальних плаваниях к
неизведанным берегам...
К его великому огорчению, впереди была лишь унылая служба в
Свеаборге. Какой же невыносимо однообразной, скучной показалась она
после всего пережитого в походах и сражениях! Назначенный адъютантом
главного командира Свеаборгского военного порта адмирала Н. А. Бодиско,
он должен был дежурить перед его кабинетом.
Наступила зима 1815/16 года. Она была последней свеаборгской зимой
Федора Литке. Ему исполнилось восемнадцать лет. Эта зима внесла в его
жизнь большие перемены. Когда после отпуска он вернулся в Свеаборг, то
узнал, что назначен адъютантом нового главного командира порта Л. П.
Гейдена. Тот хорошо отнесся к своему адъютанту, разрешил ему
пользоваться своей библиотекой.
А ранней весной 1816 гада Литке получил письмо от Ивана Саввича
Сулыйенева, который в то время стал помощником директора Морского
кадетского корпуса. Сульменев писал: "Снаряжается на будущий год
экспедиция на Камчатку под начальством В. М. Го-ловнина, который по
просьбе моей обещал взять тебя с собой".
Радостная весть взволновала Литке. Так скоро исполнялась его
заветная мечта! Он пойдет в дальнее плавание, да еще под командованием
настоящего героя.
Ведь имя Василия Михайловича Головкина не сходило с уст передовой
молодежи того времени. Василий Михайлович с успехом совершил свое первое
кругосветное путешествие. Выдающийся мореплаватель, он к тому же был
беспримерно храбрым и находчивым человеком. Он дважды за время
путешествия бежал из плена: в первый раз - из английского, на юге
Африки, а второй раз - из Японии. Притом о нем говорили, что он хотя и
строгий, но справедливый и высокообразованный офицер, у которого есть
чему поучиться.
Уже в следующем году Литке получил назначение на военный шлюп
"Камчатка". Задачей второго кругосветного плавания В. М. Головкина была
доставка грузов на Камчатку и в Охотский порт, а также ознакомление с
колониями Российско-Американской компании. Предстояло проверить, хорошо
ли служащие компании относятся к жителям этих далеких областей, а также
определить положение тех островов и приметных пунктов, географическое
местонахождение которых не было установлено точно, при помощи
астрономических наблюдений.
26 августа 1817 года шлюп "Камчатка" снялся с якоря и вышел из
Кронштадта в кругосветное плавание. В английском порту Портсмуте он
простоял десять суток, приняв на борт приобретенные здесь инструменты,
книги, ром и водку. Затем направился к Канарским островам, чтобы
пополнить в порту Санта-Крус запасы воды, свежей провизии и вина.
Как уже стало принятым, - ведь это путешествие было далеко не
первым,- при переходе экватора на шлюпе был устроен традиционный
праздник в честь бога Нептуна.
С особым нетерпением все ждали, когда наконец можно будет сойти на
землю экзотической Бразилии. Этот день наступил через 58 суток похода.
Литке, как и другие офицеры, много бродил по Рио-де-Жанейро, бывал в
театре, совершал он и дальние прогулки. Даже присутствовал на приеме у
короля Жуана VI. Обо всем интересном, что удавалось увидеть, он писал в
своем дневнике.
Любуясь красотами города, он видел и его социальные контрасты,
тяжелую жизнь бедноты. Особенно потрясли его картины работорговли.
Нет сомнения в том, что, резко осуждая работорговлю в Бразилии,
молодой русский офицер задумывался о жестокости крепостничества у себя
на родине, о чудовищной социальной несправедливости, которую испытывает в
царской России простой народ. Передовые взгляды Литке впоследствии ясно
проявились в его гуманном отношении к матросам, в большинстве недавним
крепостным.
Из Рио-де-Жанейро шлюп направился к мысу Горн, благополучно обогнул
это грозное для моряков место и, пройдя Тихий океан, 3 мая 1818 года
прибыл на Камчатку.
В те годы это была дикая окраина России, где обман к открытый грабеж
коренного населения царскими чиновниками и купцами считались обычным
делом. Однако и Федор Петрович Литке, и другие передовые офицеры,
прибывшие на корабле, видели в этих темных и забитых народах высокие
нравственные качества, которых не было и в помине у их угнетателей. Вот
что писал Литке о камчадалах: "Трудно, а может быть, и невозможно найти
народ, который бы в нравственных качествах мог сравниться с камчадалами.
Они добры, честны и умны вопреки рассказам многих". С возмущением
отмечал молодой Литке, какой вред коренному населению полуострова
приносили скупщики пушнины, обманывавшие камчадалов самым бессовестным
образом.
Два года и десять дней продолжалось это плавание. Шлюп "Камчатка"
посетил Англию, Южную Америку, Камчатку, Алеутские острова, Аляску,
Гавайские, Филиппинские и Азорские острова и прибыл в Кронштадт 5
сентября 1819 года. Плавание значительно расширило кругозор Литке в
области навигации, океанографии, астрономии, физики, этнографии. И во
многом определило его будущую деятельность как
исследователя-путешественника. Командир корабля по достоинству оценил
молодого офицера. Головнин отметил, что Литке умеет владеть собой, в
критический момент поступает решительно и смело.
Плавание на шлюпе сдружило Литке с Ф. П. Врангелем, впоследствии
известным мореплавателем и адмиралом, одним из учредителей Русского
географического общества, и эта дружба продолжалась более полувека.
Для самого же Федора Петровича поход как бы открыл целый период
жизни, который он посвятил путешествиям по северным морям, омывающим
берега России. Там было еще множество "белых пятен". Он чувстповал, что
на севере он мог бы своим трудом принести большую пользу. Литке подал
рапорт с просьбой перевести его на службу в архангельский отряд морских
кораблей.
В первых числах апреля 1820 года молодой лейтенант уже прибыл в
старинный русский город. Отсюда он совершил переход в Кронштадт на
корабле "Три святителя", что дало ему возможность ознакомиться с
условиями плавания в Белом и Баренцевом морях. Вскоре этот опыт очень
пригодился: в том же году Го-ловнин рекомендовал Литке на пост
руководителя гидрографической экспедиции. Она предназначалась для
описания фарватеров и берегов острова Новая Земля.
Этот остров, отделяющий Баренцево море от Карского, издавна
привлекал предприимчивых русских мореходов изобилием промысловых
животных и рыбы. По слухам в его недрах залегали серебро и другие
полезные ископаемые. Однако сведения об острове, доставленные главным
образом поморами, не были ни проверены, ни обобщены. Никто пока не
собрал воедино и данные мореходов, побывавших там. Достоверных карт
Новой Земли не существовало.
Для плавания в Арктике на архангельской верфи построили бриг "Новая
Земля". Двухмачтовое судно с прямыми парусами водоизмещением 200 тонн
имело высокие мореходные качества. Корпус был изготовлен из толстых
досок, а днище обшито медными листами, предохраняющими дерево от порчи.
Федор Петрович Литке и его брат Александр (он тоже должен был
участвовать в экспедиции) внимательно осмотрели корабль. Предстояло
получше приспособить его к условиям плавания в северных широтах. По их
указанию укрепили корпус, переделали мачты. Наконец 15 июля 1821 года
бриг поднял паруса и вышел в Белое море. Тут моряки сразу убедились в
неточности карт: корабль сел на мель... Пока изготовляли приспособления,
чтобы снять судно с мели, начался отлив. Вода стала быстро уходить,
днище оголяться. Вот какую карт-ину обрисовал Литке: "Бриг в полном
вооружении, стоящий на песчаном острове, окруженный бурунами, посреди
моря, коему не видно пределов, ни в ко-ей стороне. Около него люди в
разных упражнениях - иные, вися на беседках, осматривающие подводную
часть судна, другие, делающие астрономические наблюдения, еще другие,
прохаживающиеся беспечно по песчаной площадке, собирая на память ракушки
и каменья,- все это вместе составляло необыкновенную картину". Добавим,
что поднявшийся ветер вызвал волнение, бриг жестоко било. Положение час
от часу становилось все опаснее... С мели удалось сняться благодаря
новому приливу.
Отметив на карте точное местонахождение злополучной мели, моряки
продолжали путь. Но уже в конце июля судно встретило торосистый лед.
Некоторые льдины удивительно походили на корабли под парусами.
Постоянные ветры мешали плаванию, то и дело возникала опасность
столкновения со льдами. Бриг, лавируя, медленно продвигался вперед. 10
августа 1821 года после долгих и опасных блужданий путешественники
увидели на горизонте силуэт Новой Земли.
Несмотря на умелое маневрирование, к берегу приблизиться не
удавалось. Через трое суток корабль вышел в довольно чистое водное
пространство с редко плавающими льдинами. Дул попутный ветер, и Литке
решил двигаться не только днем, но и ночью. Однако ночь выдалась такая
темная, что бригу каждую минуту грозило столкновение с ледяной горой.
Левый борт корабля прижало к обширному ледяному полю, справа же
подступало множество плавающих льдин,-они могли раздавить судно.
Неиссякаемая энергия командира и его помощников спасла мореплавателей в
таких поистине критических ситуациях.
В 1822 году Литке вторично отправился к берегам Новой Земли. Но
сначала было решено обследовать северные берега Кольского полуострова,
или, как тогда его называли, Лапландский берег. Литке писал: "Берег
этот, вдоль которого уже около трех веков плавают беспрерывно суда
первых мореходных народов, был нам до сих пор в гидрографическом
отношении менее известен, чем многие отдаленнейшие и необитаемые части
света. Он никогда не был описан надлежащим образом, и все карты этого
берега были основаны на неполных и иногда неточных известиях, рассеянных
во многих старинных книгах".
17 июня 1822 года бриг вышел из Архангельска. Белое море встретило
его крепким штормом. На нужный курс смогли лечь только через двое суток.
На Лапландском берегу корабль во время одного из приливов едва не
выбросило на мель.
Однако все это не могло помешать членам экспедиции произвести
подробную опись берегов. В Кольском заливе они стали на якорь. Ф. П.
Литке с братом и несколькими офицерами поплыли на шлюпке в столицу
Лапландии - город Колу. С интересом рассматривали дома, построенные из
дерева, улицы, аккуратно вымощенные досками. Федор Петрович отметил их
чистоту и опрятность. В городе насчитывалось всего восемьсот жителей.
Мужское население занималось главным образом рыболовством, женское -
сбором ягод, в основном морошки. По сути это была большая деревня.
3 августа бриг снялся с якоря и направился к острову Новая Земля.
Погода благоприятствовала, и на пятые сутки мореплаватели были близки к
цели. Однако мешал густой туман. Когда же на следующий день погода
прояснилась, Ф. П. Литке определил место корабля вблизи южного острова
Новой Земли.
Федор Петрович заранее определил предполагаемое местонахождение
пролива Маточкин Шар. В тот же день корабль вошел в устье пролива.
Ф. П. Литке записал в дневнике: "Теперь открылась ясно причина,
отчего мы в прошлом году не могли узнать Маточкина Шара. Горы,
подходящие к самым его берегам, равно как и мысы Черный и Бараний,
образующие собственно вход в пролив, створяясь между собою, столь
совершенно его заслоняют, что, даже находясь у мыса Столбового, ни по
чему нельзя воображать, что имеешь перед собою пролив около 100 верст
длиною".
Он не хотел спешить. Прежде чем исследовать и описать самый пролив,
Федор Петрович решил, не заходя в него, пройти к северу. Продвигаясь
вдоль берега Новой Земли на корабле, моряки то и дело наносили на карту
никем до тех пор не исследованные заливы и мысы, давая им названия.
Имена многих выдающихся путешественников и чуть ли не всех членов
команды были запечатлены на географической карте.
К вечеру 9 августа бриг достиг конечного пункта прошлогоднего
плавания. Моряки увидели длинный низменный остров, на котором побывал в
свое время голландский мореплаватель Баренц. За ним тянулся ровный, но
круто обрывавшийся у воды берег. Одну из приметных гор на этом берегу
Литке решил назвать горой Крузенштерна.
В то время величина Новой Земли еще не была определена.
Путешественники надеялись вот-вот увидеть северную оконечность острова,
тот самый мыс Желания, обогнув который можно войти в Карское море. С 11
августа все чаще стали появляться плоские льдины, предвестники зимы.
Участники экспедиции переходили от надежды к разочарованию. Но вдруг
увидели перед собой целые поля мелкого льда вперемежку с плавающими
стволами крупных деревьев. Стало ясно: этот лес мог быть принесен сюда
только с рек Сибири. А это значит, что корабль находится у входа в
Карское море. Моряки предположили, что последний из увиденных ими мысов
должен быть мысом Желания.
Спустился густой туман. Целый день бриг лавировал, чтобы не сесть на
мель. Приходилось ориентироваться, прислушиваясь к шуму трущихся друг о
друга льдин. Если шум становился громче -значит, глубина уменьшилась и
нужно делать очередной поворот... Наконец туман рассеялся. Перед
мореплавателями стоял сплошной лед, тянувшийся по всему горизонту до
самого берега Новой Земли. Несколько дней они пытались изо всех сил
провести бриг вперед. Безуспешно. Лед и туман стояли перед ними
несокрушимой преградой.
Мрачно и пустынно выглядела северная оконечность Новой Земли. Все
вокруг было сковано льдом и покрыто снегом. Ни зверь, ни птица не
нарушали поистине мертвой тишины... Сырой морозный туман пронизывал
мореплавателей буквально до костей. "Пустота, нас тут окружавшая,
превосходит всякое описание", - отметил Ф. П. Литке. И еще: вода в этих
широтах была так прозрачна, что при глубине до пятнадцати сажен на дне
можно было видеть небольшие раковины.
Утром 17 августа видимость улучшилась, и бриг пошел назад, к проливу
Маточкин Шар. На этот раз Литке не стал описывать сам пролив - не
оставалось времени. Он решил спуститься на юг и нанести на карту южный
берег Новой Земли, тогда еще мало известный, и, по возможности, остров
Вайгач, лежащий к югу от нее.
Но очень хотелось бросить хоть беглый взгляд и на Маточкин Шар. Ф.
П. Литке с офицерами отправился на гребном судне в небольшую губу -
Староверское становище. Федор Петрович сразу понял: окруженная высокими
крутыми горами, при необходимости эта губа может служить местом стоянки.
На правом берегу реки Маточки, впадающей в губу, моряки нашли большую
избу, сложенную из плавника, и при ней баню. Кругом лежало несколько
лодок, лопат, валялись черепки, оленьи рога. Рядом на берегу, на кольях
висели неводы и были опрокинуты большие баркасы. Все это было оставлено
промышленниками.
Неподалеку от избы высились три креста. На самом новом из них было
вырезано имя Поспелова. Ф. П. Литке слышал о нем: это был штурман,
принимавший участие в экспедиции 1806 года.
Штурманы вскоре определили координаты якорной стоянки, а офицеры
собрали образцы минералов и растений, а также произвели наблюдения за
приливами.
21 августа бриг снова направился к" югу. Это продолжалось, однако,
совсем недолго: из-за полного штиля пришлось опять стать на якорь. Ф. П.
Литке писал: "Ночью на 25-е число имели мы отменно ясную погоду. Луна и
звезды в полном сиянии представляли совершенно новое для нас зрелище;
горизонт был так чист, что Венера при самом восхождении своем была уже
видна; стоявшие на вахте приняли ее за огонь. Северное сияние горело
весьма ярко". Путешественникам удалось убить моржа. Судя по клыкам, это
было молодое животное, однако длина его составляла 3,5 аршина (около 2,5
метра), а весил он более 20 пудов (320 килограммов). Из него натопили
шесть пудов сала.
К утру 27 августа подул сильный ветер. "Видя, что буря нисколько не
смягчается, - записал Ф. П. Литке в своем дневнике, - и что скорой
перемены погоды к лучшему ни по чему ожидать нельзя, вынужден был,
наконец, отложа дальнейшие покушения, направить курс к Белому морю".
Несмотря на сильное встречное течение и штормы, 6 сентября 1822 года
бриг благополучно достиг Архангельска. Здесь моряков ждали письма.
Немало получил их и Федор Петрович. Писали товарищи по службе на флоте,
родные и, что особенно обрадовало, прославленные мореплаватели:
Головнин, Крузенштерн, Сарычев.
Литке сразу же засел за приведение в порядок журналов и карт. А
потом была дорога в Петербург и подготовка докладов морскому министру и
генерал-гидрографу Г. А. Сарычеву.
Результаты экспедиции были признаны отличными. На заседании
Адмиралтейского департамента, давая оценку астрономическим определениям
Литке, известный российский ученый-астроном Ф. И. Шуберт заявил: "Имею
удовольствие донести департаменту, что прилежание и точность, с коими
Литке наблюдения свои производил и вычислял, достойны похвалы всякой и
ему великую честь приносят... Я посему считаю моею обязанностью уверить
департамент, который спрашивал о сем предмете мое мнение, что лейтенант
Литке сим путешествием отличил себя наилучшим образом и оказался
достойным награждения".
Несмотря на большие успехи, достигнутые Литке в исследовании Новой
Земли и Лапландского берега, они еще во многом оставались неизведанными.
Но Литке уже пробудил к ним интерес широкой научной общественности.
Вскоре была намечена третья экспедиция к Новой Земле. Кроме главной цели
-дальнейшего описания берегов Новой Земли - Литке предстояло закончить
обследование Лапландского берега вплоть до границы России с Норвегией,
начатое во втором путешествии. Затем следовало окончательно
удостовериться в том^что мыс на северной оконечности, виденный и
нанесенный им на карту Новой Земли, действительно и есть мыс Желания.
Помимо всего прочего экспедиция должна была определить длину пролива
Маточкин Шар, осмотреть проливы Югорский Шар и Карские Ворота, описать
остров Вайгач. И наконец, пройдя в Карское море, точно на-нести на карту
очертания восточного берега Новой Земли.
Федор Петрович еще не успел отдохнуть от предыдущих походов, но был
рад доверию, которое ему оказывали уже в третий раз. И марта 1823 года
он выехал в Архангельск.
Бриг "Новая Земля" вышел в свое третье плавание 11 июня 1823 года. В
течение месяца экспедиция продолжала описание Лапландского
(Мурманского) берега. Пройдя устье Печенги и осмотрев монашеские скиты,
Литке в конце июля направил бриг к Новой Земле. Далее путь шел на север.
Литке, сделав наблюдения, понял: он допустил ошибку! Во время
прошлогоднего плавания он принял за мыс Желания другой мыс... Значит,
надо плыть дальше к северу.
...А на пу;и корабля вновь сплошные льды. Пришлось брать обратный
курс и, став на якорь в западном устье пролива Маточкин Шар, заняться
подробным описанием его берегов. Команде двух гребных катеров было
поручено исследовать северный берег пролива (южный был уже описан до них
штурманом Розмысловым) и западный выход из него. По результатам этих
работ Литке впоследствии создал карту.
Пока корабль стоял у входа в устье пролива, моряки, ожидая
возвращения гребных катеров, обследовали местность, рыбачили, охотились.
Литке вдоль и поперек исходил всю округу и отметил, что горы состоят
здесь главным образом из сланца, по большей части талькового, с большими
кварцевыми прожилами. В этих про-жилах много серного колчедана, а еще
больше железкой охры. В расселинах же встречалась ему иногда и чистая
охра. Конечно,' эти ценные данные были тотчас нанесены на карту.
Морякам очень хотелось добыть хоть одну белую сову. Как писал Литке,
эти птицы "одни изо всей породы пернатых могут быть почтены настоящими
жителями Новой Земли, оставаясь здесь на зиму тогда, как все прочие
птицы без исключения отлетают прочь. Мы испытали, что совы и в самый
ясный день весьма хорошо видят, ибо ни одна из них не подпустила
стрелков наших на ружейный выстрел". Наконец одна птица все же
зазевалась и попала в коллекцию.
Бриг шел к проливу Карские Ворота. Все обещало благополучие, погода
наладилась. Но именно здесь плавание едва не закончилось катастрофой.
19 августа, когда моряки находились у юго-восточной оконечности
Новой Земли, Литке обратил внимание на изменившийся цвет воды. Она вдруг
сделалась зеленоватой и мутной... И вдруг судно сильно ударилось носом,
а потом кормой. "Удары стремительно следовали один за другим, - писал
Литке. - Скоро вышибло руль из петель, сломало верхний его крюк и
разбило корму; море вокруг судна покрылось обломками киля, несколько
минут мы не теряли хода, - наконец, стали. Жестокость ударов
усугубилась, и страшный треск заставлял всех членов брига ожидать каждую
минуту, что бриг развалится на части... Даже ртуть в барометре,
висевшем в капитанской каюте, в двух местах разделилась".
В этот грозный момент командир думал только о том, чтобы не дать
погибнуть людям; он уже приказал рубить мачты. И тут бриг вдруг тронулся
с места, а затем вскоре вышел на глубину. Его счастливо сняло с камней
неожиданно усилившееся волнение.
Явная опасность миновала, хотя положение оставалось тяжелейшим:
судно шло без руля, а между тем приближалась ночь. Крайне ненадежное
состояние судна вынудило командира повернуть назад. По пути моряки
обследовали остров Колгуев. На нем паслись стада оленей, принадлежавшие
купцам города Мезень. Закончив географическое описание, взяли курс на
мыс Канин Нос и 31 августа 1823 года прибыли в Архангельск.
Здесь Литке жил до наступления зимы, приводил в порядок журналы,
составлял карты, а затем отправился в Петербург. Там он доложил о
результатах экспедиции. Ее итоги были признаны основательными. Однако
ведь бригу опять так и не удалось достигнуть мыса Желания... Не за
горами была четвертая экспедиция. Перед Литке стояла новая задача:
направиться к промежутку между Шпицбергеном и Новой Землей, на север
Баренцева моря, чтобы установить, до какой широты можно "в сем месте
проникнуть..."
Однако и это плавание, начатое 18 июня 1824 года, ожидаемых
результатов не принесло. Как отмечал Литке, лето 1824 года оказалось
"несравненно льдистее прежних".
Федору Петровичу предложили возглавить и пятую экспедицию к Новой
Земле... Но Литке отказался.
В Адмиралтейский департамент поступила просьба Литке причислить его к
департаменту и дать возможность привести в порядок собранные материалы,
подготовить их к печати. Высоко оценив заслуги мореплавателя в изучении
русского севера, руководители департамента удовлетворили его просьбу.
Литке был избран почетным членом Адмиралтейского департамента.
Вместе со своим другом, также исследователем севера, Фердинандом
Петровичем Врангелем Литке снял в Петербурге небольшую квартиру. С ними
поселился и Александр Литке. Жили дружно, работали с увлечением. Федор
Петрович писал книгу о путешествиях к Новой Земле; брат ему помогал. А
Врангель готовил монографию "Путешествия по северным берегам Сибири и
Ледовитому морю", - он совершил их вместе с полярным мореплавателем
Федором Федоровичем Ма-тюшкиным.
В июле 1826 года Литке завершил свой труд, представил рукопись и
составленные им карты в Адмиралтейский департамент. Получил согласие на
издание.
Пока Федор Петрович готовил книгу к печати, он успел отдохнуть от
напряжения и волнений северных походов. И тут он узнал, что его
назначают командиром шлюпа "Сенявин", которому предстоит далекий путь: к
берегам Северо-Западной Америки и Северо-Восточной Азии. Туда ходили в
недавнем прошлом корабли И. Ф. Крузенштерна, Ю. Ф. Лисянского, В. М.
Головни-на, М. П. Лазарева, О. Е. Коцебу.
Россия заключила договоры с Англией и Соединенными Штатами Америки о
торговле, мореплавании и рыбной ловле в Тихом океане, а также о
границах на северо-западном берегу Америки.
Обширные побережья России на Тихом океане изучались мало. Еще меньше
знали тогда об океанских и морских просторах, омывавших берега
континентов Исследователь Новой Земли беспокоился о судьбе своей книги.
Но корректуру кар
