Легенда о кожаных деньгах
По
некоторым статьям по нумизматике кочует красивая легенда. «В русской
Америке добродушные бородатые купцы щедро сыпали диким индейцам медные
пятаки и копейки в уплату за меха. Но дикие чингачгуки в великом
заблуждении совсем не хотели их копить или использовать цивилизованно.
Двуглавого орла в кружочке кто на нос повесит, кто на грузило
использует, а иные извращенцы медь расплавят и отольют себе наконечники
для стрел. Задумались государевы чиновники: «Куда-то из казны мелкие
деньги деются?» Ага, это все индейцы виноваты! И надумали для диких
чингачгуков особые деньги выпустить – кожаные. Чтобы бумажными сдуру
костры разжигать не начали». И картинки в этих статьях обычно
прикладывают. И так убедительно сообщают, сколько штук этих раритетных
денег в Эрмитаже хранится, сколько в иных музеях.
Попробуем, однако, разобраться, откуда появилось это кожаное чудо на берегах русской Америки, сколько прожило и какую выгоду принесло.
Для начало нужно понять, как вообще самих русских так далеко занесло от родных покосов к дымным вигвамам. А занесла их та самая «жаба», которая душит половину человечества. По берегам Камчатки водился зверь, которого сейчас называют морским котиком или каланом, а тогда в славном XVIII веке именовали морским бобром.
Шкура одного калана по 15 целковых на рынке шла. Соболя по сравнению с ним — копеечное дело. Только вот незадача: уходил калан с лежбищ. Как начнут его бить промышленные без счета и удержу, уходит зверь на другие острова. Зверобои, понятно, за ним. Как от таких барышей отказаться. Ведь до полутора тысяч шкур за сезон брали. С Командорских островов на Алеутские, а там — вот она, Америка!
Большому кораблю большое плаванье
Промышленный человек — лихой человек. Ему пенки снять, а добычу прогулять. Однако на место, где мелкие хищники над жирным куском суетятся, всегда приходит крупный. Да и то сказать, капитал нужен в такую даль экспедицию снарядить. А где другие деньги, то и расчет другой. Чего кораблики туда-сюда на одно лето гонять? Не проще промышленных на зимовку оставить? Стало быть, поселения, стало быть, кончай с вольностью — заводи порядок.
Григорий
Иванович Шелихов капиталы имел, и умишком бог не обидел его. Понимал,
что такую махину освоить одному сил не хватит. Нужна компания. Компанию
он основал совместно с курскими купцами Голиковыми. В Иркутске —
столице сибирского края — открыли контору. Правительственных
чиновников умиротворили, конкурентов придавили, рынок освоили. На этой
стороне океана все работало, давало прибыль, а вот на той стороне в
Америке было все очень не просто. Люди в первых поселениях по духу
напоминали новгородских ушкуйников. Таким не столько зверя добывать,
сколько грабить местных индейцев. Были и другие, из бывших ссыльных,
которые работать не желали, только водку пили. Индейцы таким соседям,
конечно, не радовались. Все чаще на побережье стали слышны выстрелы,
свистели стрелы. Нужен был правитель, который и своих в кулак зажмет,
и соседей приструнит.
Долго Шелихов искал такого человека, но все-таки нашел. Звали его
Александр Андреевич Баранов. Был он из каргопольских купцов, имел в
Иркутске собственное дело — стекольный и винный заводы. Человек
волевой, грамотный, статьи в журналы писал по истории Сибири. Григорию
Ивановичу удалось уговорить Баранова поехать управляющим на остров
Кадьяк, и 15 августа 1790 г. в магистрате г. Охотска между Барановым и
Шелиховым был подписан договор, а уже 19 августа отправился Александр
Андреевич на корабле «Три святителя» к берегам Америки. Кто бы сказал
ему, что затянется это путешествие почти на 30 лет.
В Воздаяние Усердия
Большой фантазией на названия Шелихов не обладал. Гавань на Кадьяке, где обычно останавливался «Три святителя», так и называлась Трехсвятительской гаванью. Жило там десять семей ссыльных крестьян и двадцать семей ссыльных мастеровых, да промышленники, да миссионеры, да корабельные мастера. Питались с огородов, охотой и рыбной ловлей. С едой было плохо. Хлеб не вызревал. На нового управляющего сразу обрушились жалобы. Жаловались промышленные — одежды нет, обуви нет, вместо муки выдают рыбу. Жаловались монахи — их-де прислали обращать язычников в православную веру, а церкви нет. Жаловались алеуты и эскимосы — промышленные спаивают их водкой и распутничают с их женами. А вот индейцы-тлинкиты уже ни на что не жаловались. Они сжигали русские остроги и нападали на отряды, промышлявшие зверя.
Александр Андреевич дал всем понять: он не управляющий — правитель. Дисциплину подтягивали батогами. Злодеев казнили. В схватках с враждебными индейцами Баранов был в первых рядах. Его отвага так потрясла противников, что вскоре они стали рассказывать про него легенды — человек он-де необыкновенный, стрелы и пули его не берут. Правитель не хотел войны, но прекрасно понимал, что «за стол переговоров» воинственные тлинкиты сядут только с сильным вождем.
Капитанам иностранных судов, которые пытались вести добычу мехов или торговать с индейцами, дал понять, что «владения сии — российские». Вождям алеутов и эскимосов вручил медали — союзные России — и как от новых подданных требовал и воинскую помощь, и помощь в общественных работах.
Однако
за все в этом мире нужно платить. Промышленным за добычу, индейца за
меха. Платить российскими деньгами? Даже если их завести с материка,
куда местные их тратить будут? Ладно, с русскими работниками можно
оговорить твердый процент от добычи и записывать его в конторские
книги. Расчет можно и на родине произвести, когда они воротятся спустя
несколько сезонов. А как быть с индейцами? Они ведь предпочитают прямой
обмен, сейчас и сразу.
Что же было наиболее востребовано, что выполняло роль денег? Лучше всего краснокожие покупатели брали, конечно, оружие и железо, из которого оружие можно сделать. Но такая торговля себе дороже. Чего греха таить, всеобщим эквивалентом в русской Америке была русская водка. За огненную воду и меха несли и работы выполняли. Следующий по значимости эквивалент — бисер. Чем больше расшиты одежды лесного охотника, тем он считается богаче. Да и к краснокожей красавице без нитки бисера не подступишься. Женщины они везде женщины. Русские промышленные и от водки не отказывались. Конторские книги четко учитывали, сколько «трудодней» числится за Тимохой Косым и сколько хмельного ему за это положено выдать.
В 1795 г. умер Шелихов. Дела компании берет в свои руки зять Николай Резанов. У него и звания, и связи при дворе. Его радениями частные компании иркутских купцов сливаются в Российско-Американскую компанию. От Павла I она получила монополию на торгово-промысловую деятельность в северо-западной Америке и на управление этими территориями.
Под
высочайшим его императорского величества покровительством
Российско-Американская компания — эта формулировка дорогого стоила.
Знал Рязанов, с кем шампанское пить — с самим графом Паленым. Это
означало, что «отныне обо всем, касающемся до дел сей компании,
доносить прямо его императорскому величеству». В результате 7 марта
1799 г. Павел I специально направил рескрипт полномочному министру в
Лондоне С.Р. Воронцову «о замашках английских промышленников на берегах
Северной Америки ко вреду заведений, подданных наших чинимых, в местах
первоначально оными занятых». Естественно купцы преисполнились
верноподданническим усердием.
В первые пункты нового устава вносится распространение «греко-кафолической миссии истинного христианства — среди непосвященных американских и островных народов». Поэтому-де и вся коммерческая деятельность должна была быть основана на правилах чести и человеколюбия.
Главное правление компании, состоявшее из нескольких директоров, переезжает в Петербург.
Резанов хлопочет о том, чтобы Александр Андреевич Баранов был
награжден по заслугам. А. А. Баранов был первым в русской истории
человеком из купеческого сословия, пожалованным именной золотой
медалью. Надпись на оборотной стороне медали гласила: «Каргопольскому
купцу Баранову в воздаяние усердия его к заведению, утверждению и
расширению в Америке российской торговли. 1799 года». (Правда, вместо
Баранов гравер вывел Боранов, но это не важно, у нас и не такие
опечатки бывали). Казалось, жизнь прекрасна, живи и радуйся.
Бросили
«Человек предполагает, а Бог располагает», удача — дама весьма капризная. Вроде, забрезжил над американскими сумерками рассвет русской славы, но… Сначала утонуло судно «Феникс», которое везло в Америку припасы и 73 промышленников. Потом в далеком Санкт-Петербурге убили императора Павла. Не до Америки стало господам директорам правления. Баранова и всех русских поселенцев просто-напросто бросили. На пять лет. Выживайте, как хотите. С продовольствием было туго, хлеб не рос, да еще инструкции правления явственно указывали: не отвлекайтесь на всякие глупости, добывайте мех, еду пришлем. Прислали только в 1803 г.
Когда
колонисты начали стрелять с голодухи ворон, Баранов вынужден был
плюнуть на все уставы и инструкции и обратиться к бостонским шкиперам.
Ох, как не хотелось пускать их на российскую территорию, но голод не
тетка, за меха купили муку и порох. Не зря все-таки Александр
Андреевич сомневался насчет зарубежных гостей. Торговцы из Соединенных
Штатов стали привозить окрестным племенам водку и ружья. А вождям
объясняли примерно так: русские с нами торговать не велят, так нужно
убить этих русских, мы за меха больше дадим. В 1802 г. все те же
воинственные тлинкиты напали на форт Архистратига Михаила и перебили
всех жителей. Так что получил господин Баранов еще одну войну, без
провизии, без пороха и оружия, без резервов. Тут и сам бы Александр
Македонский отбой забил. Но Александр Андреевич не отступил. Собрал
всех, кто может держать оружие. Обратился к алеутам и эскимосам: вы
союзные России или нет? Союзные — значит собирайте воинов. Отрезанный
от метрополии он собирался атаковать.
Кругосветная помощь
Правду говорят — смелому Бог помогает. Очень вовремя подоспела помощь — шлюп «Нева». Николай Резанов не мог успокоиться, переживал о шелиховском наследстве — дело-то миллионное. Через министра коммерции графа Румянцева подал новому государю записку о русской Америке. В этой записке особенно подчеркивалось неудобство доставки продовольствия и строительных материалов через Сибирь. Румянцев предлагал возить их морем — кругосветным путем. Царю идея понравилась. Кругосветка — это по-нашему, русский размах, престиж великой страны. Такое стоило поддержать. Александр первым лично подписался на пай Российско-Американской компании. Об этом заговорили. Вслед за царем подписались члены императорской фамилии, а уж за ними и иные вельможи, полные верноподданнического духа. Так что число акционеров из 17 увеличилось до 400. На такие денежки можно было развернуться. Купили два корабля — «Неву» и «Надежду», капитаны Крузенштерн и Лисянский. Руководитель экспедиции Николай Резанов (ты хлопотал — тебе на месте и решать). «Надежда» с Резановым завернула в Японию – наводить дипломатические мосты, а «Нева» направилась в Америку, где ее пушки ой как пригодились. Обратив индейцев в бегство, Баранов под охраной «Невы» заложил город Новоархангельск (вспомнил малую родину). Выгрузив товары и припасы, «Нева» приняла в свои трюмы драгоценные меха и отправилась восвояси. Первая русская кругосветная экспедиция успешно завершилась. Впереди было еще 30.
Дело о миллионе рублей
Баранов постарел,
в 1815 году ему исполнилось 69 лет. Колония его стараниями
разрослась, отстроилась. Имелись солидные укрепления, церкви и даже
школы для детей креолов.
От
жены-индианки у него подрастал сын-помощник и две дочки-невесты.
Звание коммерции советника и орден Анны 2-й степени должны были
обеспечить солидную старость. Особых капиталов он не нажил (какие там
капиталы за стрельбой и стройкой!), но в России его должно было ждать
сокровище. Еще в 1790 году в магистрате г. Охотска между Барановым и
Шелиховым был подписан договор, где черным по белому значилось, что из
имеющихся 210 паев Александр Андреевич должен получать 30 паев, плюс
1/10 часть от промышленных паев. Несмотря на все изменения и
реорганизации, учитывая, что за все годы службы в Петербург было
направлено товаров почти на 15 миллионов рублей, Баранов мог
претендовать на сумму более миллиона рублей.
В России произошли изменения. В конце 1811 года компания перешла из ведения министра коммерции в ведение министра внутренних дел. Акционеры рассчитывали на усиление государственной поддержки. В совете компании стали собираться чиновники от министерства иностранных дел, финансов и военно-морского флота. В связи с войной с Наполеоном они еще не смогли сразу блеснуть своими административными способностями, но к 1816 году их, наконец «проперло». Отчеты из Америки приходили крайне нерегулярно, впрочем, как и постановления, добравшись до колонии через два года пути, чаще всего устаревали и отправлялись правителем в мусорную корзину.
Некие важные господа стали распространять слухи, что Баранов наживается на делах Российско-Американской компании и поэтому тормозит отправку отчетов в Петербург. Благодетель, знавший реальную обстановку, Николай Резанов, умер, заступиться было некому. Главное правление предписало капитан-лейтенанту Л.А. Гагемейстеру, капитану корабля «Кутузов», на месте исследовать деятельность Баранова и при необходимости принять от него управление колониями. Вот тут и появляются, наконец, наши любимые кожаные рубли — десять тысяч единиц, напечатанных на тюленей коже. Всего на сумму 42 тысячи рублей. Для кого, спрашивается, их печатали, если всего на Аляске в российских владениях жили 400 русских и до 10 тысяч креолов и индейцев. Если брать только русских, получается почти по 1200 кожаных рублей на брата. На перспективу печатали, для вовлечение местных аборигенов к правильной торговле. Ох, какие у нас умные чиновники.
Почти полгода Гагемейстер ничего не сообщал правителю о секретном предписании. Жалобы 72-летнего Баранова на здоровье игнорируются, но вдруг бравому лейтенанту становится известно, что к дочке Баранова сватается его сослуживец лейтенант Яновский, который обещал остаться в колониях вместо будущего тестя.
7 января 1818 года состоялось венчание Ирины Барановой с Семеном Яновским, а 11 января 1818 года 37-летний Гагемейстер смещает престарелого Баранова. Бывшего правителя под конвоем препровождают на корабль. Наверное, Гагемейстер прекрасно понимал, что резкая перемена климата и тяжелое морское путешествие с пересечением экватора Александр Андреевич может не выдержать. Даже с семьей Баранову проститься не удалось. Молодые были в свадебном путешествии. Провожать его пришли только вожди индейских племен, как бывшие союзники, так и бывшие враги. За тридцать лет всякое было между ними, и кровь и мир, но они уважали его. Напоследок Баранов всех их удивил в последний раз, подарив на память кольчугу, которую носил под рубахой. Вот люди, почему я не боялся ваших стрел. Старые головорезы только головами закачали. Ну, начальник, ну хитрец! 16 апреля 1819 года недалеко от вулкана Кракатау Баранов скончался. Его тело с пушечным ядром, привязанным к ногам, опустилось на дно тропического моря. Документы, которые он вез для отчета о своей 28-летней деятельности, исчезли.
Исчезло и его завещание на один миллион рублей. Эти деньги компания потом не выплатила ни его дочери Ирине, ни его зятю Яновскому. Эти деньги он мог получить по прибытии в правление компании или после своей отставки, оставаясь в Америке. Так что оставлять его в Америке было нельзя. Кроме того, компания постоянно составляла подложные отчеты. Получала прибыль в размере 550% годовых (даже при гибели части кораблей), а показывала, что терпит убытки. Так что привозить Баранова в Петербург было нельзя.
Правление моряков
Сбылась
мечта бюрократа. Теперь во главе колонии стояли военные моряки.
Служащим компании вместо паевой системы выплачивали теперь
фиксированное жалование, сами понимаете, чем. Глядишь, еще чуть-чуть и
индейцы в лаптях, бодро размахивая кожаными рублями, побегут в
государственные кабаки под недремлющим оком полицейского урядника —
цивилизация. Да только что-то не ладилось у бравых флотоводцев.
Твердости им было не занимать, а вот купеческой сметки не хватало.
Русская колония в Калифорнии, основанная для того, чтобы снабжать
Аляску хлебом, приносила одни убытки. На голодный желудок не
поохотишься. Добыча мехов падала. Стали раздаваться речи, что зверя в
окрестностях повывели, надо-де переносить столицу в нетронутые края.
Да как переносить, когда в 1824 году в Петербурге принята
русско-американская конвенция, устанавливающая границу поселений и
промыслов. Это купец Баранов наплевал бы на все конвенции, а потом бы
американцы доказывали, что их де-юре, а что наше де-факто. Но моряки
они люди дисциплинированные. Приказано американским судам не продавать
меха компании — пусть гниют. А Баранов продавал, так выгоднее было
торговать с соседями, а не везти продовольствие кругосветкой. Мечтал
Александр Андреевич завести торговлю с Китаем и Японией, с Калифорнией
и Мексикой. Но мечту его зарезали кожаными деньгами. На востоке ходила
тогда международная валюта — мексиканский доллар. Его охотно брали в
любых портах. А кожаные рубли наши капитаны даже предлагать боялись.
Робко говорили о векселях либо, как во времена античных финикийцев,
осуществляли бартерные сделки. Впрочем, торговать им РАК запрещала, но
голод не тетка. А тут еще как назло в Мексике произошла революция, и
наш царь-батюшка сказал, как отрезал: никаких контактов с карбонариями!
А вы говорите — мексиканские доллары, да-с…
Вот вам в подарок к мексиканской революции новый выпуск кожаных рублей. Работайте, работайте, внедряйте. Нельзя сказать, что не внедряли. На музейных экземплярах можно разглядеть и дырочки, и срезанные углы. Все делалось для удобства распознавания неграмотными дикарями. Стало быть, понимай Чингачгук: если края целые — это рубль, если обрезанные — копейки. Да, помимо кожаных рублей выпустили теперь кожаные 10 и 25 и 50 копеек.
Самое интересное, что это кожаное финансирование не было санкционировано русским правительством. Правда, чиновники РАК то и дело робко спрашивали: старые марки наши износились, дозвольте заменить новым тиражом. Министерства мудро молчали, и это расценивалось как негласное разрешение. Оно понятно, если что не так, такие бы циркуляры посыпались.
Русская Америка была обречена сразу после снятия Баранова. Невозможно совместить несовместимое – коммерческий интерес и игры в государственность. Тут либо дай волю и получай прибыли, либо держи под контролем, но за все плати. В конце концов, наигравшись с заморской колонией, что бы как-то покрыть убытки, наше правительство продало некогда процветающую Аляску за 7 миллионов 200 долларов, что равнялось примерно 11 миллионам рублей. Кожаные марки — рубли, внешне так похожие на настоящие государственные, стали нужны только коллекционерам и работникам музеев.
