Гринев А.В.
Американская эпопея Александра Баранова

Вопросы истории, 2000, № 8.

Роль Александра Андреевича Баранова, первого главного правителя российских колоний в Новом Свете, в становлении Русской Америки была исключительно велика. Память о нем чтут в нынешнем 49-м штате США: имя Баранова носит остров, река, озеро, музей на о. Кадьяк, гостиница в столице штата Аляска г. Джуно. Особенно много названий, связанных с его именем, приходится на г. Ситка — бывший Ново-Архангельск (Ситха). В 1989 г. здесь был открыт памятник Баранову, подлинному «строителю Русской Америки».

На Аляске знают Баранова лучше, чем на родине, где только в недавние годы возрос интерес к этой исторической личности. В России его почти полностью затмила фигура основателя Русской Америки — Г. И. Шелихова, о котором написаны десятки книг, статей и заметок. Однако вклад Баранова в историю Русской Америки никак не меньше, чем Шелихова, чьи мечты и планы он пытался воплотить в жизнь, делая для этого порой невозможное. Еще в прошлом веке первый биограф Баранова К. Т. Хлебников писал: «Если славят отважного Ермака и Шелихова, то Баранов станет, конечно, не ниже их; ибо он удержал и упрочил завладения Шелихова... Шелихов, можно сказать, делал только свои предположения; но Баранов докончил оныя и все привел в исполнение»¹⁾. В отечественной историографии оценка Баранова весьма неоднозначна: от восторженных отзывов до сурового порицания. Эта интереснейшая личность еще ждет своего исследователя.

Родился Александр Андреевич в небогатой мещанской семье старинного русского городка Каргополя Олонецкой губ. 23 ноября 1746 года. Отец его — Андрей Ильич — содержал здесь небольшую торговую лавку. В детстве Александр не получил систематического образования, хотя и был обучен грамоте, математике и азам немецкого языка. Кроме того, благодаря природному уму, энергии и любознательности он уже в более зрелые годы смог приобрести обширные знания и практические навыки в самых различных областях — от геологии, химии, кораблестроения до истории, географии и политики.

Маленький Каргополь был «тесен» для предприимчивого Александра Баранова, и он отправился искать торгового счастья в Москву и Петербург, где вел свои дела до 1780 года. С этого года он перебрался в Иркутск, где приобрел стекольный и водочный заводы, занялся подрядами и откупами. За успешную деятельность в Сибири Баранов был награжден похвальной грамотой правительства, получив, таким образом, почетное звание именитого купца.

В Иркутске он познакомился с известным мехоторговцем Г. И. Шелиховым [153] и его семьей. Между ними сложились дружеские отношения: Шелихову удалось заинтересовать Баранова своими обширными планами торгово-политической экспансии России в северной части Тихого океана. Вернувшись с Аляски, Шелихов очень нуждался в опытном и энергичном правителе своей Северо-Восточной Американской компании. Он неоднократно предлагал Баранову эту должность, но тот, занятый собственными проектами по развитию пушной торговли с чукчами, отклонял все предложения «колумба росского». Однако вскоре купеческое счастье отвернулось от Александра Андреевича. В августе 1790 г., почти разоренный, он вынужден был заключить контракт с Шелиховым, превратившись фактически в наемного управляющего его компании²⁾.

В августе 1790 г. Александр Андреевич отправился из Охотска на галиоте «Три Святителя» на о. Кадьяк, где в Трехсвятительской гавани находилось главное селение Северо-Восточной компании в Америке. До Кадьяка судно, однако, не дошло: во время осеннего шторма оно было выброшено на берег о. Уналашка Алеутской гряды, но люди и большая часть груза были спасены. Баранову пришлось провести на острове тяжелую и голодную зиму 1790/91 года.

Кое-как перезимовав на Уналашке, Баранов на кожаной байдаре отплыл на Кадьяк, послав одновременно часть своих людей на двух байдарах исследовать и описать северное побережье полуострова Аляска. Только в конце июня 1791 г. новый главный правитель смог добраться до Трехсвятительской гавани. К этому времени поселение, основанное здесь еще в 1784 г. Шелиховым, пришло в полный упадок из-за сильного землетрясения 1788 г., оседания грунта и высоких приливов. Поэтому Баранову пришлось подыскать новое место для «столицы» Русской Америки — залив Чиниак на восточном берегу Кадьяка, где с весны 1792 г. русские промышленники под его руководством начали строить новое селение Павловская Гавань.

Основными задачами Баранова как «хозяйского главного правителя» были организация и контроль за пушным промыслом. Ведь именно добыча ценной пушнины (прежде всего калана, чьи шкурки высоко ценились в Китае) являлась главным стимулом колонизации русскими промышленниками Алеутских островов и Аляски.

Помимо чисто хозяйственных забот, перед Барановым стоял целый комплекс сложных проблем: исследование новых территорий и утверждение над ними власти России, налаживание взаимоотношений с иностранными купцами и главными соперниками — промышленниками компании Лебедева-Ласточкина, закрепившимися к этому времени на полуострове Кенай. Последних необходимо было «упредить» и успеть занять новые промысловые угодья, так как в местах прежней интенсивной охоты пушной зверь был почти полностью выбит. С этой целью в мае 1792 г. Баранов лично отправился в залив Принс-Уильям на двух байдарах с 30 русскими промышленниками в сопровождении 300 кадьякцев на 150 байдарках для основания там новой фактории.

Изучая залив Принс-Уильям и знакомясь с его обитателями — эскимосами чугачами, Баранов достиг окрестностей о. Хинчинбрук. Здесь он повстречал бот «Св. Симеон» под командованием Г. Г. Измайлова, который весной и летом 1792 г. по его заданию исследовал акваторию Тихого океана к югу от Кадьяка, стремясь найти здесь неизведанную землю. На протяжении нескольких лет Баранов не терял надежды обнаружить в этом районе мифическое «пушное Эльдорадо», год за годом посылая сюда свои корабли.

Лагерь Баранова на о. Хинчинбрук в ночь с 20 на 21 июня подвергся неожиданному нападению индейцев тлинкитов, обитавших южнее по побережью залива Аляска. Сам правитель едва не был убит в начале сражения. Его спасла лишь железная кольчуга, которую он всегда носил под одеждой. Битва продолжалась до рассвета: индейцы предприняли несколько атак, но в конце концов вынуждены были бежать. Баранов снялся с лагеря и поспешил на Кадьяк. От основания нового поселения в заливе Принс-Уильям в этом году пришлось отказаться³⁾.

В 1793 г. Баранов возвел Воскресенский редут на южном побережье полуострова Кенай, где была создана верфь и в 1794 г. спущен на воду 22-х пушечный трехмачтовый корабль «Феникс». Построил это судно поручик екатеринбургского полка англичанин Джеймс Шилдз, служивший в компании Шелихова в качестве морехода и кораблестроителя. Баранов активно помогал ему в оснащении судна. [154]

Интенсивная «строительная программа» Баранова вызывала недовольство промышленников, так как работы над обустройством Воскресенского редута и «Феникса» отвлекали их от главного занятия — приобретения пушнины у туземцев. Лишь благодаря железной воле и личному мужеству Баранову удавалось держать в узде промышленников.

Тяжело складывались его отношения и с миссионерами, выступившими с обличениями царившего в колониях разврата и пьянства (Баранов и сам гнал водку из ягод). Особенно раздражали правителя попытки монахов облегчить участь зависимых туземцев, страдавших от притеснений русских промышленников, поскольку тем самым подрывалась сложившаяся система эксплуатации и, следовательно, экономическая база российской колонизации. Главный правитель, правда, не отрицал бедственного положения коренного населения в колониях, но менять что-либо радикально в их участи не желал. Впрочем, от эксплуатации и лишений страдали и русские промышленники, среди которых в марте 1795 г. начались волнения из-за многочисленных злоупотреблений, обсчетов и других махинаций Г. И. Шелихова. Баранову и на этот раз с трудом удалось погасить недовольство людей, признав справедливость ряда их претензий. Ему стоило немалого труда склонить уговорами наиболее трудолюбивых и порядочных работников остаться в Америке дольше предусмотренного в контрактах срока; для поощрения в службе правитель вынужден был награждать и одаривать мореходов и туземцев за собственный счет.

К этому времени отношения между бывшими друзьями — Шелиховым и Барановым — испортились. Методы ведения Шелиховым дел, его мелочное корыстолюбие и интриги вызвали протесты Баранова. Узнав, что «колумб росский» собирает о нем «крамолы и клеветы», не гнушаясь тратить водку ради добычи «компромата», Баранов с возмущением писал своему патрону: «Напрасно вы силитесь политикою скрыть от меня в душе вашей происходящие... долг присяги только к монаршим интересам, честь и предписания, с государственными предметами соединенные, удержали меня остаться и истощить еще силы на службу отечеству, а не действие взаимных наших постановлений, кои во многих частях со стороны вашей разрушены»⁴⁾. Лишь смерть Шелихова в июле 1795 г. предотвратила неизбежный окончательный разрыв.

Весной того же года Баранов решил основать поселение в Якутате, хотя попытка окончилась тогда неудачей из-за саботажа некоторых его подчиненных, испугавшихся враждебности местных индейцев тлинкитов. Необходимость этого шага диктовалась как политическими соображениями (закрепление за Россией этого участка американского побережья), так и экономическими — русским нужна была база для отдыха и снаряжения байдарочных флотилий, шедших на промысел в проливы архипелага Александра. В июле 1796 г. Баранов основал в Якутате крепость и поселение, куда были доставлены посельщики с семьями, а осенью отправил отсюда зимовавшего здесь унтер-офицера Корпуса горных инженеров Дмитрия Тарханова для исследования месторождений меди в бассейне р. Коппер⁵⁾.

Начался регулярный промысел калана в проливах архипелага Александра, что скоро дало свои результаты: объем добычи пушнины существенно вырос. Успехи Баранова явно контрастировали с неудачами конкурентов — «лебедевцев», тяжелое положение которых вынудило их оставить в 1797 г. Константиновскую, а в 1798 г. — Николаевскую крепость на полуострове Кенай. Эти укрепленные фактории были немедленно заняты людьми Баранова, который, таким образом, фактически превратился в правителя всех русских колоний на Аляске.

Уход «лебедевцев» в Охотск совпал по времени с окончательным слиянием различных купеческих компаний в Соединенную Американскую компанию, где ведущую роль играли наследники Шелихова, его компаньон И. Л. Голиков и группа иркутских купцов. Фигурально выражаясь, монополия победила по обе стороны Тихого океана. Она была окончательно закреплена в 1799 г. после создания на базе Соединенной компании под эгидой царского правительства единой монопольной Российско-Американской компании (РАК). Решением руководства компании Баранов был назначен главой Кадьякского отдела, то есть территории всей южной Аляски, где находились в то время русские колонии. Восточные Алеутские острова вошли в Уналашкинский отдел, во главе которого был поставлен иркутский купец Емельян Ларионов. Несмотря на формальное равенство правителей отделов Кадьякский явно доминировал по всем параметрам, и именно на его руководство [155] хозяева компании возлагали задачу территориальной экспансии не только в Америке, но даже на Курильских островах. Однако у Баранова явно не хватало людей, средств и судов для выполнения всех амбициозных планов. Не без иронии он писал, что провозглашать на бумаге прожекты совсем не то, что воплощать их в жизнь, «ибо комнатная теория пылких умоначертаний не всегда бывает в опытности таковою»⁶⁾.

В год образования Российско-Американской компании Баранов решил упрочить русские владения в Новом Свете и обосноваться на о. Ситха (совр. Баранова) в самом сердце архипелага Александра. Создание там крепости было еще одним шагом в продвижении русских на юг вдоль американского побережья к Нутке — заливу на западном берегу о. Ванкувер. Открытый еще в 1778 г. Джеймсом Куком, залив Нутка был, по выражению К. Т. Хлебникова, «целью желаний» Александра Андреевича, стремившегося подчинить власти России все северо-западное побережье Америки.

С присущий ему энергией Баранов взялся за дело и в июле 1799 г. заложил на Ситхе первые строения Ново-Архангельской (Михайловской) крепости. Несмотря на некоторые успехи этот год в истории Русской Америки был отмечен рядом трагедий, одной из которых стала гибель корабля «Феникс», шедшего из Охотска на Кадьяк.

В конце мая 1800 г. Баранов возвратился на Кадьяк, где столкнулся с противодействием и интригами враждебной коалиции, состоявшей из миссионеров, переводчика Осипа Прянишникова и морехода подпоручика Гаврилы Талина. Зимой 1800/01 г. конфликт между Барановым и членами духовной миссии достиг своего апогея: монахи требовали от правителя дарования зависимым туземцам их прежней «вольности», на что он пойти, разумеется, не мог, поскольку в таком случае само существование русских колоний, державшихся в основном на принудительном труде туземцев, оказалось бы под большим вопросом. Баранов не был преднамеренно жесток в отношении местных жителей, но не являлся и поборником прав человека и свобод личности: порядок, царивший в России и ее колониях, его вполне устраивал.

Расширяя и укрепляя владения России в Америке, Баранов зачастую не щадил ни себя, ни других, действуя в соответствии с принципом «народ для империи, а не империя для народа». Подобные представления о патриотизме вообще характерны для России. Конечная цель оправдывала средства и цену ее достижения. Труд, здоровье, а порой и жизнь отдельных людей и целого поколения туземных и русских работников Российско-Американской компании были принесены Барановым в жертву государству. Впрочем, нельзя судить его слишком строго: он был сыном своего времени и общества, лишь последовательно и твердо выполнявшим возложенные на него этим обществом функции.

Кое-как утихомирив монахов, правитель принялся за свои обычные хозяйственные дела: формирование и отправку на промысел байдарочных флотилий, строительство, финансовые отчеты и т. п. Между тем, из Европы приходили тревожные вести о непрекращающийся череде наполеоновских войн, в которые неизменно втягивалась и Россия. Баранов не на шутку опасался набега вражеского рейдера на русские колонии в Америке. И удар был нанесен, но не европейцами, а индейцами. В июне 1802 г. тлинкиты, подстрекаемые и вооруженные американскими торговцами, захватили и уничтожили Михайловскую крепость на о. Ситха и промысловую партию в проливе Фредерик архипелага Александра. Эти тяжелые потери значительно ослабили Российско-Американскую компанию. По мнению самого Баранова, из-за утраты Ситхи дальнейшее продвижение на юг становилось невозможным. Требовалось срочно предпринять вторичное завоевание острова, иначе весь район архипелага Александра мог полностью выйти из-под контроля России⁷⁾.

По иронии судьбы, в несчастный для колоний 1802 год Баранову была доставлена именная золотая медаль на ленте ордена Св. Владимира, которой его наградил Павел I еще в 1799 году. Кроме того, в том же году Баранов получил повышение: директоры РАК назначили его главным правителем всех русских колоний в Америке, подчинив ему Уналашкинский отдел (западные Алеутские острова управлялись Охотской конторой РАК). А чтобы усилить административный вес и политическую значимость этого поста, компания добилась от императора присвоения Баранову чина коллежского советника⁸⁾. Учитывая его происхождение, это была большая,  хотя и заслуженная милость, ведь этот чин давал право на потомственное дворянство и был равнозначен званию полковника.

Несмотря на сильное желание вернуть Ситху уже в 1803 г. Баранов ограничился подготовкой военной экспедиции против тлинкитов, заложив для этого два судна в Якутате и значительно усилив гарнизон крепости. В апреле следующего года в поход против индейцев было мобилизовано 120 русских и 900 туземцев на 400 байдарках. Партию возглавил сам правитель на боте с символическим названием «Ермак» в сопровождении еще одного судна, выстроенного в Якутате⁹⁾. Маршрут флотилии пролегал не прямо к Ситхе, а проходил по множеству проливов архипелага Александра: главный правитель хотел продемонстрировать мощь русского оружия и неотвратимость возмездия как можно большему числу «бунтовщиков». На месте бывшего индейского селения на берегу удобной Ситхинской бухты был заложен Ново-Архангельск — будущая «столица» Русской Америки (с 1808 г.). За «реконкисту» Ситхи Александр Андреевич был награжден орденом Св. Анны второй степени.

Хотя уже летом следующего, 1805, года между тлинкитами и Барановым был заключен формальный мир, индейцы все-таки захватили крепости и селения в Якутате. Весть о разорении Якутата, где были убиты и попали в плен более трех десятков русских и кадьякцев, не сломила главного правителя: едва узнав о падении Якутата, он немедленно приказал снарядить судно и всего с 25 промышленниками хотел идти мстить индейцам. Лишь уговоры прибывшего в Ново-Архангельск с инспекцией камергера Н. П. Резанова заставили его отказаться от этой рискованной затеи.

Колонии Резанов застал в бедственном положении: остро не хватало самых необходимых вещей и продовольствия, а из Охотска вороватые приказчики РАК слали Баранову всякий хлам¹⁰⁾. Ничего удивительного, что при таком снабжении Баранов вынужден был значительную часть припасов и товаров закупать с американских купеческих кораблей, приходивших на северо-западное побережье для торговли с индейцами. Кроме того, недостаток годных для мореплавания судов заставлял Баранова заключать контракты о совместном промысле с американскими капитанами, чьи суда должны были прикрывать байдарочные флотилии во время промысла от возможного нападения индейцев. Первый такой контракт был заключен в 1803 году. Вместе с американцами русские промышленники и кадьякцы-партовщики доходили до юга Калифорнии, а в 1807 г. промышленник Сысой Слободчиков побывал даже на Гавайских островах, где был радушно встречен знаменитым полинезийским королем Камеамеа I. Последний, уже прослышав о подвигах Баранова от американских капитанов и желая завязать с ним знакомство и взаимовыгодную торговлю, послал ему в подарок вместе со Слободчиковым королевский плащ и шлем, украшенный красными и желтыми перьями, который хранится ныне в петербургской кунсткамере.

Александр Андреевич пользовался уважением и американских капитанов, многие из которых были его друзьями. Один из них, Джон Д'Вулф, вспоминал: «У него острый ум, непринужденные манеры и умение держать себя... Он пользуется величайшим уважением индейцев (кадьякцев. — А. Г.), смотрящих на него со смешанным чувством любви и страха» ¹¹⁾. Чтобы убедить индейцев в своем сверхъестественном могуществе, Баранов, имея под платьем кольчугу, специально давал пленным тлинкитам лук и стрелы и приказывал им стрелять прямо ему в сердце. Стрелы всегда отскакивали от невредимого Баранова, вызывая почтительный ужас индейцев.

Предприимчивый главный правитель неоднократно пытался завязать торговлю в Азии с Филиппинами, Кантоном (Гуаньчжоу) и Японией при посредничестве иностранных корабельщиков, но все они закончились неудачей. Это происходило частично по вине недобросовестных американских торговцев.

Трудная, полная лишений жизнь русских промышленников в колониях, помноженная на тяжелый характер главного правителя, порой вызывала их протест. Наиболее серьезная ситуация сложилась в 1809 г., когда голодные и недовольные суровыми наказаниями «работные» устроили заговор с целью убийства Баранова, его детей, некоторых капитанов судов РАК и лояльных правителю туземных вождей. Заговорщики намеревались после этого захватить судно и отправиться на нем к о. Пасхи или южным полинезийским островам. К счастью для главного [157] правителя, некоторые из участников заговора выдали ему все планы, и тогда он сам во главе вооруженного отряда неожиданно явился на тайное собрание и арестовал всех «мятежников».

Хронический недостаток продовольствия и желание устроить еще одно русское поселение к югу от Ситхи заставили Баранова обратить внимание на берега солнечной Калифорнии, где также в изобилии водился калан. В 1812 г. его помощник И. А. Кусков неподалеку от нынешнего г. Сан-Франциско заложил крепость Росс (Форт-Росс) в соседстве с испанскими поселениями и миссиями. Основание Росса, который планировался как сельскохозяйственная база русских колоний, явилось, пожалуй, последней «политической» удачей Александра Андреевича. Конец его карьеры на посту главного правителя Русской Америки ознаменовался двумя неприятными эпизодами: конфликтом с американским торговцем У. Хантом и лейтенантом М. П. Лазаревым, а также небезызвестной авантюрой доктора Антона Шеффера. Первый инцидент имел место в порту Ново-Архангельска в июне 1815 г., когда Баранов под довольно вздорным предлогом пытался обыскать бриг американца, а затем фактически захватил его, буквально взяв на абордаж. При этом престарелый правитель сам руководил «операцией», что привело к ссоре с Лазаревым — командиром корабля РАК «Суворов», который целиком встал на сторону Ханта.

При попытке Баранова отстранить Лазарева от командования офицеры корабля решили самовольно покинуть Ново-Архангельск как раз в ту ночь, когда в доме Александра Андреевича шел пир в честь его примирения с Хантом. При выходе «Суворова» из бухты на рейд он был обстрелян из пушек по приказу нетрезвого правителя. Оставшийся на берегу из экипажа «Суворова» доктор Шеффер вскоре по указанию Баранова отбыл на Гавайские острова по делам РАК, где, значительно превысив данные правителем полномочия, едва не присоединил часть Гавайского архипелага к Российской империи. Однако неблагоприятное стечение обстоятельств и интриги проживавших на островах американцев привели в апреле 1817 г. к позорному краху всех начинаний пылкого доктора, которые обошлись РАК более чем в 200 тыс. руб. убытка¹²⁾.

Неудача Шеффера рикошетом ударила по Баранову. К этому времени директоры компании твердо решили сменить его на посту главного правителя. Одним из существенных аргументов было то, что с 1809 г. Баранов не посылал финансовых отчетов в Главное правление РАК. Впрочем, он продолжал регулярно высылать меха на миллионные суммы, несмотря на то, что поддержка колоний со стороны директората компании носила порой чисто символический характер. По подсчетам К. Т. Хлебникова, только в период с 1806 по 1818 г. Главному правлению поступило пушнины на 15 млн руб., в то время как из России было переслано в колонии товаров лишь на 2,8 млн руб., то есть в 5 раз меньше¹³⁾. Сам Баранов также многократно просил директоров компании найти ему замену.

Передача управления колониями состоялась 11 января 1818 г., однако проверка финансовой отчетности и опись товаров, строений и капиталов затянулись до осени. Всесторонняя ревизия не выявила никаких серьезных злоупотреблений, хотя у Баранова было более чем достаточно возможностей для личного обогащения за счет компании. Он так и не скопил значительного состояния, предпочитая раздавать средства нуждающимся родственникам и знакомым или жертвуя их на церковь, училище или в пользу бедных.

В ноябре 1818 г. Баранов, ставший уже при жизни живой легендой, навсегда покинул Русскую Америку на корабле «Кутузов», отправившись в Россию. Простившись с Аляской, Александр Андреевич так и не смог достичь родных берегов: тяготы и лишения 28 лет пребывания в колониях сказались на его здоровье — после непродолжительной болезни он скончался на борту судна 16 апреля 1819 года. Тело первого главного правителя Русской Америки было опущено, согласно морскому обычаю, в воды Зондского пролива. [158]

¹⁾ ХЛЕБНИКОВ К. Т. Жизнеописание Александра Андреевича Баранова, Главного правителя Российских колоний в Америке. СПб. 1835, с. 187.

²⁾ Договор между Г. И. Шелиховым и А. А. Барановым от 15 августа 1790 г. В кн.: Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана во второй половине XVIII в. М. 1980, с. 277-280.

³⁾ Там же, с. 37-38.

⁴⁾ ТИХМЕНЕВ П. А. Историческое обозрение Российско-американской компании и действий ее до настоящего времени. СПБ. 1863. Ч. 2, прил., с. 100.

⁵⁾ См. Советская этнография, 1987, № 4, с. 88-100.

⁶⁾ Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. 341, оп. 888, д. 121, л. 7 об.

⁷⁾ См.: ГРИНЕВ А. В. Индейцы тлинкиты в период Русской Америки (1741—1867 гг.). Новосибирск. 1991, с. 114-124; К истории Российско-Американской компании. Красноярск. 1957, с. 124-125.

⁸⁾ Российский государственный исторический архив, ф. 13, оп. 1, д. 50, л. 1-1 об.

⁹⁾ ХЛЕБНИКОВ К. Т. Ук. соч., с. 78-80; ЛИСЯНСКИЙ Ю. Ф. Путешествие вокруг света в 1803, 4, 5 и 1806 годах. СПб. 1812, Ч. 2, с. 10-11, 15.

¹⁰⁾ АВПРИ, ф. Гл. Архив 1-7, оп. 6, д. 1, п. № 35, л. 3 об. - 4.

¹¹⁾ Россия и США. М. 1980, с. 273.

¹²⁾ Российский государственный архив Военно-морского флота ф. 1152, оп. 1, д. 2, л. 40-42; см. также БОЛХОВИТИНОВ Н. Н. Русско-американские отношения. 1815—1832. М. 1975, с. 86-131.

¹³⁾ ХЛЕБНИКОВ К. Т. Ук. соч., с. 188.