Катлиан, вождь киксади. Непримиримый воин или реальный политик?

А.В. Зорин (Курск)

Наиболее яркой фигурой среди лидеров коренного населения Русской Америки, несомненно, является Катлиан — вождь индейцев-тлинкитов клана киксади Ситка-куана, возглавивший сопро­тивление индейцев продвижению Российско-американской компа­нии (РАК) в 1802-1805 гг.

Имя вождя — Котлеан, Котлеян, Katlian или K'alyaan — явля­ется наследственным в клане киксади. Такие имена передавались на торжественных потлачах из поколения в поколение. Поэтому в подобных случаях бывает довольно трудно отличить друг от друга различных носителей таких имен, время от времени скупо упомина­емых в письменных источниках.

Первые упоминания о Катлиане относятся к зиме 1799-1800 гг. Будучи племянником и наследником Скаутлелта, верховного вождя Ситка-куана, Катлиан попадает в поле зрения А.А. Баранова, стремившегося упрочить положение русских в только что основанной на Ситке Михайловской крепости. Чтобы наладить добрые взаимоотношения с аборигенами, русские устраивают зва­ные пиршества с раздачей подарков, что должно было ассоцииро­ваться у тлинкитов с традиционными потлачами. Как сообщает К.Т. Хлебников, «Баранов приглашал тоенов и старшин в свою крепость, делал пляски алеутами и позволял колошам. При сих увеселениях, несколько раз захватывали колош, а чаще Котлея-на, пришедших со скрытыми под плащом кинжалами. Он при­писывал сие умыслам, но те отзывались обыкновением носить при себе оружие; и это было сильным поводом к подозрениям и взаимной вражде» [1].

В данном случае, похоже, правы были тлинкиты. Кинжал яв­лялся самым распространенным среди тлинкитов оружием и неотъемлемой принадлежностью каждого мужчины. Он постоянно носился в ножнах из жесткой кожи, которые вешались на шею на широком ремне. На ночь его клали у постели. Оружие это так и называлось чиханат — «справа от меня, всегда наготове» или «вещь под рукой» [2]. Однако русские слишком хорошо помнили, как в 1763-1764 гг. алеуты Лисьих островов истребляли целые зимовья, пронося тайком под одеждой ножи и заставая промыш­ленных врасплох. Потому им и казался столь зловещим и подозри­тельным обычай тлинкитов постоянно носить при себе под плащом кинжал.

Любопытно отметить, что подобные столкновения, похоже, не повлекли за собой безоговорочной вражды Кат лиана к русским. По­кидая в апреле 1800 г. Ситку, А.А. Баранов писал в инструкциях В.Г. Медведникову: «рекомендую еще в дополнение... новоизбранно­го всеми Михайла [Скаутлелта] и нашего прежнего Схатеса [Скаата-геча?] с братом, а также почетных мужиков: шамана с Кекурной бух­ты с... тестем и ближней бухты богатого и хлебосола племянника Михайлы тойона... приемом отличать, а когда что случится, кор­мить... а иногда и маленькими подарками приласкивать... во мно­жестве и с пляскою их в казармы отнюдь не впущать... иметь не­приметное им примечание, нет ли в байдарках огнестрельных и других вредоносных орудий и при них под одеждою скрытых копий [кинжалов]» [3].

Катлиан характеризуется здесь как человек гостеприимный и щедрый по отношению к русским. Надо полагать, что «хлебосольство» вождя было знакомо А.А. Баранову не понаслышке. Значе­ние Катлиана для русских поселенцев было важно еще и потому, что его промысловые угодья располагались в непосредственной бли­зости от Михайловской крепости — в бухте, получившей название «Катлианова губа». Это имя она сохранила и до настоящего времени (Katlian Bay).

Находясь под впечатлением позднейших событий, К.Т. Хлеб­ников в своих работах постоянно акцентирует изначальную враждебность Катлиана к русским, упоминая даже о его личной нена­висти к А.А. Баранову. Следует, однако, отметить, что в 1818 г. в беседе с капитаном В.М. Головниным Катлиан утверждал, что к нападению на русскую крепость его принудил дядя, вождь Скаут-лелт (Михайла) [4]. Возможно, так оно и было. По крайней мере, ни до 1802 г., ни после 1805 г. имя Катлиана не связывается напрямую с какими-либо враждебными по отношению к русским действиями.

Несомненно, Катлиан вместе со Скаутлелтом участвовал в великом совете вождей, который состоялся зимой 1802 г. в Хуцнуву-куане (о. Адмиралти). На совете было принято решение о начале войны против русских. Во исполнение этого решения объединен­ные силы тлинкитов атаковали 16 июня 1802 г. Михайловскую кре­пость. По свидетельству очевидцев, Катлиан отличался особенной яростью среди нападавших. По словам К.Т. Хлебникова, он был «второе лицо при нападении и, будучи молод и смел, дышал личной ненавистью к Баранову и русским и везде первым бросался для при­мера другим». Тлинкитские легенды повествуют, что на вожде была боевая Шапка Ворона — шлем в виде вороньей головы, с огромным клювом и медными глазами, обшитый медвежьей шкурой, — а во­оружен он был кинжалом и кузнечным молотом. Однако, согласно тлинкитским преданиям, Кат лиан был всего лишь третьим среди воинов, возглавивших атаку на крепость. Первыми легенда именует шамана киксади Стунуку, мстившего за оскорбление своего клана, и воина по имени Дук'ваан [5].

Вскоре после разгрома Михайловской крепости 24 июня (6 июля) в Ситкинском заливе появился британский бриг «Едино­рог» под командованием капитана Генри Барбера. Его матросы спасли несколько уцелевших поселенцев, в том числе Абросима Плотникова, оставившего ценный рассказ об этих событиях. 27 июня (9 июля) к судну приблизилось два каноэ, в которых сре­ди воинов находились, по словам Плотникова, «кровожаждущий варвар ситхинский тайон Михайло с племянником». У Кат лиа­на, как отметил Барбер, бедро было пробито мушкетной пулей, «что, как казалось, причиняет ему весьма малые неприятности» [6]. Вожди предложили Барберу выдать им русских. Но капитан скрыл от тлинкитов спасенных им беглецов и «посредством лас­ковости» заманил обоих вождей на судно. Здесь он их «приказал задержать заковав тайона и племянника в ножны и ручны железа притом с таковым приказанием ежели не велит тайон представить сколко есть всех захваченных... людей... то не будет отпу­щен почему тот тайон и приказал оставшим в байдарах команде своей чтоб привести [пленных] и после тово начали привозить наших служащих девок и бабры, но не вдруг, а по одной толко, напоследок начальник [Барбер] сказал тайону ежели всех сколко есть захваченных не привезешь или тебя повешу (в страх коему уже и петля была приготовлена) либо увезу непременно на Ка­дьяк» [7].

Добившись выдачи пленников и награбленной в крепости пушнины, англичанин отпустил вождей, хотя спасенные русские требо­вали увезти их обоих на Кадьяк.

В 1803-1804 гг. Катлиан, как военный вождь Ситка-куана, готовится к продолжению борьбы. С этой целью была выстроена кре­пость Шисги-Нуву, а также достигнута договоренность о взаимопо­мощи с Хуцнуву-куаном. Когда в сентябре 1804 г. флотилия РАК приблизилась к берегам Ситки, Катлиан отправился в Хуцнуву за боеприпасами. На обратном пути 29 сентября его каноэ было заме­чено с борта «Невы» и по приказу Ю.Ф. Лисянского в погоню был выслан баркас. Заметив погоню, Катлиан сошел на берег и лесом добрался до своей крепости. Каноэ после продолжительного пресле­дования и перестрелки взорвалось, когда залп из фальконета угодил в мешки с порохом.

Во время штурма крепости Шисги-Нуву 1 октября 1804 г. Катлиан возглавил вылазку, сыгравшую важную роль в отражении приступа. Как описывается в преданиях, облачившись в боевую Шапку Ворона и вооружившись кузнечным молотом, поскольку для задуманного им дела он был более пригоден, чем ружье или кинжал, вождь киксади вошел в реку по самую голову, так что над водой виднелся лишь шлем в виде вороньей головы с огромным клювом, и, шагая по дну неглубокой речки Колошенки, двинулся к ее устью. Там он внезапно обрушился на врага сзади. Он дейс­твовал в одиночку и снискал великую славу. По другой версии легенды Катлиан в разгар штурма вывел отряд отборных воинов через задние ворота крепости к Индиен-Ривер; там они сплавились вниз к ее устью, уцепившись за древесные стволы, дрейфующие по течению, и нанесли Баранову удар с тыла. Скорее всего, Катли­ан действительно действовал не в одиночку и, возможно, именно этот маневр индейского вождя и породил панику среди ополченцев РАК. В сумерках они могли принять появившихся за их спинами воинов за крупные силы неприятеля [8].

Однако, понимая, что в одиночку сопротивляться русским бессмысленно, Катлиан послал гонца в Хуцнуву-куан, прося о помо­щи. Ожидая подкреплений, он решил тянуть время и вступил в переговоры с русскими. Так и не дождавшись помощи от союзни­ков, испытывая острую нехватку боеприпасов и опасаясь возмож­ности вторичного штурма, тлинкиты были вынуждены покинуть крепость. По условиям соглашения с Барановым им следовало пе­реселиться на указанное им место в тридцати верстах от крепости. Однако Катлиан, полный решимости продолжать борьбу, органи­зовал тайный ночной уход из Шисги-Нуву. Индейцы ушли на дру­гой конец острова и при помощи людей Хуцнуву-куана выстроили новую крепость Чаатлк'аа Нуву в пр. Чатам на о. Чичагова. Кат­лиан отступил, но не капитулировал. Нападения на партовщиков РАК продолжались. Чтобы положить конец вражде, А.А. Баранов направил в ставку Катлиана посольство, возвратившееся в Ново-Архангельск вместе с братом вождя. Вероятно, это был Сайгинах, с которым позднее встречался и беседовал К.Т. Хлебников (хотя другие документы называют Сайгинаха (Сигинака) предводителем кагвантанов).

После предварительных переговоров, проведенных братом, Катлиан, наконец, решился пойти на примирение с Барановым. Он прибыл в Ново-Архангельск после полудня 28 июля 1805 г. в сопро­вождении 11 воинов. Несмотря на прохладный прием — и кадьяк-цы и русские видели в нем главного виновника резни, — он пробыл в Ново-Архангельске до 2 августа, ведя переговоры с Лисянским и Барановым. Ю.Ф. Лисянский оставил детальное описание этой встречи и внешнего облика самого вождя:

«Сперва разговор наш касался до оскорбления, семейством его нам причиненного, а потом начали толковать мы о мире. Котлеан признал себя виновным во всем и впредь обещался загладить проступок свой верностью и дружеством. После сего г. Баранов отдарил его табаком и синим капотом с горностаями... На Котлеане была синего сукна куяка (род сарафана), сверху коего надет английский фризовый капот, на голове имел он шапку из черных лис с хвостом наверху. Он росту среднего, лицом весьма приятен, имеет черную небольшую бороду и усы. Его почитают самым искусным стрелком, он всегда держит при себе до двадцати хороших ружей... Прощаясь с нами, Котлеан изъявил свое сожаление, что не застал кадьякцев, при которых ему сильно хотелось поплясать, уверяя, что никто не знает так много плясок разного рода, как он и его подчиненные» [9].

После этого, по сообщению Лисянского, Катлиан недолго оставался верховным вождем Ситки. Его сменило лицо, более лояльное к победителям, и «так как этот тайон при всяком случае показывал свое усердие и дружелюбие по отношению к русским, то г. Баранов навесил на него медный герб» [10]. В данном случае трудно сказать, какова на самом деле была расстановка сил внутри Ситка-куана. Ос­тается несомненным, однако, что и в последующие годы, как то по­казывают документы, именно Катлиан остается бесспорным главой клана киксади. Сведений о действиях вождя во время последующих обострений русско-тлинкитского противостояния не имеется. Следу­ющие упоминания о Катлиане встречаются в источниках только в 1818 г. Когда А.А. Баранов получил отставку и покинул колонии, то перед отъездом он встретился со своими старыми противника­ми, тлинкитскими вождями, собравшимися в Ново-Архангельске для прощания с ним. По словам К.Т. Хлебникова, «славный тоен Котлеян, уважаемый Барановым за ум и неустрашимость, и более всех сделавший ему вреда в истреблении крепости, явился к нему, и Баранов, примиряясь с ним, свидетельствовал своему преемнику о его уме и способностях» [11].

Вскоре после этого новый главный правитель, капитан-лей­тенант Л.А. Гагемейстер, встретился с Катлианом и вручил ему серебряную медаль «Союзные России» на голубой ленте. Вероятно, тогда же была подтверждена договоренность о мире, а брат вож­дя (Сайгинах?) стал заложником в русской крепости. После этого Катлиан нередко посещал Ново-Архангельск и даже беседовал с капитаном В.М. Головниным на борту шлюпа «Камчатка» [12]. Во время посещения судна 11 августа 1818 г. вождя сопровождал его племянник, который, по словам лейтенанта Ф.П. Литке, «был прекраснейший мужчина из всех. Черты лица преблагородные, глаза черные, полные огня. Он был за несколько лет в аманатах и говорил изрядно по-русски». Художник М.Т. Тиханов тогда же написал портрет вождя и его жены на фоне Ново-Архангельска. К сожалению, ни в одном из источников не содержится никаких све­дений о семье Катлиана. Известно, что Сайгинах (Сигинак) умер в 1824 г., после чего Катлиану была передана носившаяся покойным большая «коронационная» медаль (отчеканенная в память корона­ции Александра I).

Между тем в июне 1818 г. после гибели двух русских лесо­рубов произошло очередное обострение отношений с тлинкитами. Подозрение вновь пало на известного своей старинной враждебностью вождя. Однако вскоре после гибели двух лесорубов Л.А. Гагемейстер принял решительные меры. Наполнив три баркаса хорошо вооруженными людьми и установив на одном из них мощ­ную карронаду, он внезапно явился ранним утром перед летним лагерем киксади, который располагался неподалеку от Ново-Архангельска. Индейцев охватила паника, хотя Гагемейстер через толмача и заверял их, что явился только для переговоров. Нако­нец, навстречу русским вышло большое боевое каноэ, на борту которого находился и сам Катлиан. В дневнике Ф.П. Литке гово­рится:

«Дабы сдержать Колош в границах Г[агемейстер] приказал другому катеру, на котором была карронада, заехать с носа к колошенскому бату и навести карронаду прямо вдоль онаго; зажжен­ные фитили были готовы; четверо из Колош в свою очередь прило­жились ружьями в тех людей, кои держали фитили. С сими пре­лиминариями, кои заступили место переговорнаго флага, начались переговоры. Катлиан спросил Г[агемейстера], зачем он приехал. „Если ты приехал нас бить, — сказал он, — то лучше сними с меня сию медаль, которую ты на меня повесил и вот грудь моя (обнажив ее), убей меня одного^њ. Г[агемейстер] уверял его, что он совсем не с тем намерением приехал, а только чтобы узнать, кто убил русских, а если его подчиненные, то чтобы ему выдали виновных. Кат[лиан] объявил, что убили русских Колоши другого поколения, что он узнал это от старшего его племянника...» [13].

В ходе последовавших переговоров выяснилось, что лесорубов убили воины клана кагвантан, с которыми пришлось вести отдельные переговоры. Киксади и, вероятно, сам Катлиан выступили в этих переговорах в качестве посредников.

Дальнейшие сведения о вожде становятся еще более отрывоч­ны. Главный правитель колоний М.И. Муравьев писал в 1821 г.: «У народов, населяющих берега северо-западной Америки и называемых вообще колюжами... есть обыкновение, что при переноски на новое жилье приносят в жертву их богам однаго или несколько человек... Сии жертвы бывают более или менее: однаго, двух, трех и более, смотря по важности рода или начальника, называемого ими анкау, и по его богатству... Все калоши исполняют сей богомерзкой обряд... один анкау, именно Катлеан, переносился на другое жилье и, когда он объявил мне сие, тоя спросил, думает ли он приносить в жертву калгу [раба], и хотел показать ему мерзость сей жертвы, то он с усмешкой отвечал: я знаю, руские етого не любят да и я не так богат, чтобы сие делать. Вот видите, что одна бедность его удер­живает» [14].

Последнее датированное упоминание вождя относится к сентябрю 1826 г., когда прибывший в колонии на транспорте «Кроткий» Ф.П. Врангель писал: «Главный старшина здешних колюжей Кот-лиан, с которым я познакомился в бытность мою здесь на шлюпе „Камчатка^њ, был ныне в отсутствии в соседних проливах, а место его занимал молодой старшина Наушкекл...» [15].

В известных на настоящий момент документах сведений о дате смерти Катлиана не содержится. Легенда, записанная со слов тлин-китского сказителя Алекса Эндрюса, утверждает, что вождь якобы покончил с собой на морском берегу, оставив за собой кровавый след, по которому сородичи нашли его и сундук, в котором хра­нилась его церемониальная шапка [16]. Следует также отметить, что в поздних тлинкитских исторических преданиях, известных в изложении сказителя Херба Хоупа, фигура Катлиана приобретает эпический размах. Он изображается великим воителем и неприми­римым противником русских колонизаторов, гордо отвергающим приглашение Баранова прибыть к для нему для мирных перегово­ров [17].

Непредвзятый анализ источников, однако, позволяет сказать, что хотя Катлиан до конца своих дней оставался приверженцем традиционного тлинкитского образа жизни, непримиримость по отношению к русским была лишь кратковременным эпизодом на его жизненном пути. С полным правом можно утверждать, что в бурный период становления Русской Америки вождь проявил способности не только (и даже не столько) воина, но и политика, сумевшего не только провести свой народ через испытания войны, но и вывести его из гибельного тупика бесконечного военного про­тивостояния.

Имя вождя ныне носят залив на о. Баранова (Катлиан-бей), впадающая в него река, гора на западном побережье о. Баранова, а также улица в г. Ситка [18]. Принадлежавшая ему Шапка Ворона хранится среди родовых реликвий клана киксади.

Примечания

1.  Хлебников К.Т. Первоначальное поселение русских в Америке // Материалы для истории русских заселений по берегам Восточного океана. СПб., 1861. Вып. IV. С. 44.

2.  Зорин А.В. Индейская война в Русской Америке. Курск, 2002. С. 28.

3.  К истории Российско-американской компании. Красноярск, 1957. С. 96-97.

4.  Головнин В.М. Путешествие вокруг света на шлюпе «Камчатка». М., 1965. С. 138.

5.  Dauenhauer N., Dauenhauer R. The Battles of Sitka, 1802 and 1804, from Tlingit, Russian and other point of view // Russia in North America. Proceedings of the 2nd International Conference on Russian America. Sitka, Alaska, August 19-22 1987. Kingston-Fairbanks, 1990. P. 8.

6.   Barber Henry. Aftermath of the Sitka Massacre of 1802. Journal excerpts. Extracts from the «Sydney Gazette» (Australia), 29 May 1803, 18 November 1804, 9 December 1804 // The Аlaska Journal. 1979. Vol. 9, № 1, winter. Р. 59.

7.   Тихменев  П.А.   Историческое обозрение образования Российско-американской компании и действий ее до настоящего времени. Ч. 2. СПб., 1863. Прил. С. 176.

8.  Dauenhauer N., Dauenhauer R. The Battles of Sitka, 1802 and 1804, from Tlingit, Russian and other point of view. P. 9; Wharton D. They don't speak Russian in Sitka. A New Look at the History of Southern Alaska. Markgraf Publications Group, 1991. P. 11.

9.  Лисянский Ю.Ф. Путешествие вокруг света на корабле "Нева”. М., 1947. С. 204-205.

10.  Там же. С. 205.

11.  Хлебников К.Т. Жизнеописание Александра Андреевича Барано­ва, главного правителя Российских колоний в Америке. СПб.,  1835. С. 176.

12.  Головнин В.М. Указ. соч. С. 138.

13.  Гринев А. В. Русско-тлинкитский конфликт 1818 г. и его разреше­ние // Русская Америка и Дальний Восток (конец XVIII - 1867 г.). К 200-летию Российско-американской компании:  материалы междунар.  конф. (Владивосток, 11-13 окт. 1999 г.). Владивосток, 2001. С. 165-170.

14.  Исследования русских на Тихом океане в XVIII - первой половине XIX вв. Т. IV: Российско-американская компания и изучение Тихоокеанс­кого севера 1815-1841 гг. М., 2005. С. 103.

15.  Там же. С. 208.

16.  Dauenhauer N., Dauenhauer R. The Battles of Sitka, 1802 and 1804, from Tlingit, Russian and other point of view. P. 10.

17.  Зорин А.В. «Поход выживания ситка-киксади». Новый источник по истории Русской Америки // Первые американцы. СПб. 2004. № 12. С. 11-26.

18.  Pierce R. Russian America: A Biographical Dictionary. Kingston-Fairbanks, 1990. Р. 222-223.

РУССКАЯ АМЕРИКА 
Материалы III Международной научной конференции 
«Русская Америка» (Иркутск, 8–12 августа 2007 г.)  

Предоставлено архитектурно-этнографическим музеем Тальцы