Его единственная любовь
Борис Масаинов и Надежда Милонова
Имя |
Борис Анибал |
Имя при рождении |
Борис Алексеевич Масаинов |
Псевдонимы |
Б. Аннибал, |
Дата рождения |
24.2.1900(11.2 ст. стиль) |
Место рождения |
г. Данилов, в Ярославской губернии |
Дата смерти |
1962 |
Род деятельности |
писатель |
Годы активности |
1922—1957 |
Жанр |
очерки, рецензии, научная фантастика, стихи |
Дебют |
1922 |
Борис Масаинов родился в городе Данилове в большой семье почетного гражданина города, купца, поставщика Его Императорского Двора, Алексея Никифоровича Масаинова и Веры Александровны, урожденной Барановой.
Борис был младшим из сыновей Алексея Никифоровича и во всем равнялся на старших братьев. Особенное влияние на него оказал средний брат – Алексей Масаинов-Масальский. Старший брат – Пантелеймон, должен был унаследовать торговое дело отца, закончил Коммерческое училище в Париже и был уже партнером Алексея Никифоровича, когда родился Борис – разница в возрасте у них была около 20 лет. Средние братья увлекались литературой, искусством и меценатствовали на деньги отца. Александр собирал автографы знаменитостей, Алексей писал стихи и водил дружбу с Игорем-Северянином, издавая совместные сборники стихов и участвуя в поэтических вечерах как прекрасный декламатор, лектор, литературный критик и острый оппонент.
Борис закончил, как и его старшие братья ранее, реальное училище в Вологде в переломный 1917 год, и отправился по стопам любимого брата Алексея поступать в Петербуржский Политехнический институт. Революция не дала возможности Борису закончить учебу. Зимой 1918 года он пишет заявление на предоставление ему академического отпуска и возвращается в Данилов. В городе во всю уже развернулись революционные действия, дом у Масаиновых отобрали, по всем комнатам валялись бумаги, альбомы и бесценные автографы, собранные Александром, который не вернулся с фронта Первой мировой. Отец и старший брат Пантелеймон успели уехать в Москву, старшая сестра Серафима давно была замужем, в городе оставались только мать и младшая сестра – Вера. Вера Александровна была арестована как жена купца и посажена в холодные кельи монастыря, на строительство которого в свое время жертвовал ее муж. С ней остались младшие дети. Холод и промозглость каменного помещения, стресс, голод, неизвестность будущего и неожиданно свалившаяся ответственность за беспомощных мать и сестру подарили Борису неизлечимую болезнь - ревматоидный артрит с безумными болями и частыми обострениями, которым он страдал с 18 лет. Наконец, в 1919 году они смогли выехать к Алексею Никифоровичу в Москву.
Поселился Борис на Тверском бульваре, д.8, кв.7 в маленькой комнате рядом с кухней, практически кладовой, в которой хранились сырые дрова для отопления. Здоровья это не прибавило. О продолжении образования в Петербурге не могло быть и речи, и Борис, подрабатывая в разных местах, поступает в Государственный институт слова, в котором и начинает преподавать, продолжая в нем обучаться.
Именно с ГИСе он и встретил Надежду Милонову – первую красавицу курса. За грацию и огромные глаза ее прозвали «Антилопой». Дина, так звали ее друзья, недавно, с началом Перовой мировой войны, приехала в Москву из Варшавы.
История любви ее родителей заслуживает отдельного упоминания. Владимир Михайлович Милонов, сын протоиерея Михаила Милонова, как и все его братья, закончил Вологодскую семинарию.
Справка. Милонов Михаил Диакон Вологодской градской Кирилловской церкви, что при семинарии. 2 апреля 1872 г. рукоположен во священника к Иоанновской Красносельской церкви Вологодского уезда. Умер 8 мая 1886 г.
Отличился Владимир в учебе настолько, что единственный из всех выпусков был рекомендован к обучению на Богословском (православном) факультете Варшавского университета. И был бы из него известный богослов, но в Варшаве он познакомился с Еленой Иваницкой. Русско-польский дворянский род Иваницких, герба Пелня, известен с 14 века. Их предок Богдан из Иваниц провёл в 1341 князя Любарта, осажденного поляками во Владимире-Волынском, через неприятельский стан. Род Иваницких внесён в VI и I части родословной книги Волынской, Киевской, Минской и Подольской губерний.
Родители Елены были категорически против их брака и даже услали ее в Англию. Но чувства между ними были так сильны, что Елену, когда она достигла совершеннолетия и получила возможность выйти замуж без разрешения родителей, из Англии встречал Владимир. Конечно, с богословским будущим Милонову пришлось расстаться, и он сосредоточился на словесности. Его ум и талант позволили сделать прекрасную карьеру в государственных учреждениях Варшавы, перед 1914 годом он был главным цензором. Постепенно продвигаясь по служебной лестнице, Владимир Михайлович получил ранг действительного статского советника и пошел бы выше, но тут началась Первая мировая и семья временно выехала в Москву, и они поселились на Остоженке.
Справка. Милонов Владимир Михайлович (1865--1919,†Москва,Ново-Девич.кл-ще,2-уч.) Дворянин, цензор в Варшаве [Кипнис С.Е. Новодевий мемориал. М.,1995] Милонова Елена Ивановна (1870--1945,†Москва,Ново-Девич.кл-ще,2-уч.) Жена В. Милонова [Кипнис С.Е. Новодевий мемориал. М.,1995]
Со времен учебы в университете, Владимир Михайлович поддерживал тесные отношения и дружбу с Евфимием Федоровичем Карским, тесную дружбу семьями, уже в Москве, продолжили их дочери – Надежда и Наталья. Наталья Евфимовня Карская уже в Петрограде, где Евфимий Карский преподавал с 1917 года, вышла замуж за одного из учеников Евфимия Федоровича – Виктора Ивановича Борковского, будущего известного лингвиста, профессора, академика АН СССР, изучавшего исторический синтаксис русского и белорусского языков, новгородские берестяные грамоты, русскую диалектологию. Дружба Надежды и Натальи продолжалась до самого конца их жизни.
Окруженная словесниками и лингвистами с детства, Надежда никогда не теряла интерес к слову и языкам, и ГИС подвернулся удачно, тем более, что она хотела поработать над дикцией и избавиться от не-московского акцента. Она брала уроки у Дмитрия Николаевича Ушакова, у которого исправлял свой вологодский говор и Борис.
В рукописных журналах ГИСа Борисом Масаиновым посвящено ей много стихотворений. В 1921 году они поженились. Был не только оформлен гражданский брак, но состоялось и венчание в Церкви Большого Вознесения, что у Никитских Ворот. После брака Надежда и Борис стали носить общую фамилию «Масаиновы-Милоновы».
Жить молодая семья стала на Тверском бульваре в огромной 11-комнатной квартире, где Масаиновы занимали 2 комнаты. В те же годы началась и литературная деятельность Бориса, параллельно с тем, что он работал на фабрике «Труд» в экономическом отделе, который со временем возглавил. В 1927 год у них родилась дочь – Зоя Масаинова-Милонова. Вскоре Борис Масаинов написал одно из редких в его литературной деятельности беллетристических произведений «Наташа Норд», до сих пор не опубликованное, полностью посвященное его жене и дочери. Окончательная редакция текста совпала со скоропалительным разводом. Что явилось причиной сейчас сказать сложно, но сильное негативное влияние оказала сестра Бориса – Вера. Развод в те годы было оформить легко, достаточно было одному из супругов заявить об этом в органы ЗАГСа, даже не уведомляя об этом вторую сторону. Вероятно, инициатором был Борис, подзуживаемый Верой. Развод был настолько скоропалительным и необдуманным, что разводные документы были оформлены на «Масаинову», но, «Милонову» с Борисом не развели. В последующие месяцы и годы Борис неоднократно пытался уговорить Надежду снова жить вместе, но она предательства и обиды ему не прощала. Как ни ужасно – жить они продолжали в той же квартире, но в разных комнатах. К тому времени родители Бориса умерли, и из старшего поколения осталась только нянька детей Масаиновых – Наталья Дмитриевна Пырина. По семейным данным она имела родственные отношения к Арине Родионовне, няньке Александра Сергеевича Пушкина. Именно этим обстоятельством и объясняется выбор псевдонимов Борисом Алексеевичем «Б. Аннибал», «Ганнибал», «Б. Анибал». Наталья Дмитриевна, которую в семье называли «Пырка» или «Пыра» много лет жила как член семьи и продолжала воспитывать уже дочь Бориса. Хотя развод и состоялся, общая жизнь в одной квартире позволяла родителям воспитывать дочь вместе. Оба прожили всю жизнь до конца в той же квартире и в тех же комнатах.
Здоровье Бориса ухудшалось, ревматоидный артрит прогрессировал. Сестра Вере приглянулась молодая девушка из подмосковных Лужков, Лидия Орловская, которая работала на той же фабрике, что и Борис. Вера договорилась о том, что Лиде сдаст угол комнаты Верина соседка по квартире Екатерина Григорьевна Докучаева, замечательный корректор, у которой недавно был арестован муж, и дополнительные деньги от сдачи ей и ее дочери Алле были не лишними. Эта квартира располагалась этажом выше той, где жили Надежда и Борис. Вера всячески способствовала тому, что бы Борис женился на Лидии, которая была много его моложе и могла бы ухаживать за братом. Он уже получил инвалидность, а его старая нянька была сосредоточена на заботах о Зое. В 1937 году Борис и Лидия оформили брак, и Лидия Федоровна Орловская перебралась в комнату Бориса. Фактически и практически брак был формальным и взаимовыгодным. Лидия получала статус и прописку, а Борис – няньку и сиделку. Постепенно Лидия стала заправлять всеми делами. Буквально через несколько месяцев она выдавила няньку Бориса в деревню, постепенно заменяя и замещая членов его семьи своими родственниками и настраивая отца против дочери.
Надежда также не осталась одна, у нее было много друзей, но предложение руки и сердца она приняла от Савелия Борисовича Векслера. Предвоенные годы были сложные, и мужа родной сестры Надежды Татьяны, генерала Алексея Федоровича Краснощекова, посадили. Хотя его вскоре формально отпустили, но из тюрьмы он не вернулся. Жизнь матери Надежды с мизерной пенсией, ее сестры, которую просто не брали на работу, и дочери Татьяны Светланы буквально зависела от помощи Надежды. Савелий Борисович, понимая чувства молодой жены, разрешил ей полностью отдавать свою зарплату матери. Только благодаря этому они смогли выжить. Кто же знал, что очень скоро они отдадут свой долг, делясь своим пайком хлеба. Савелий Борисович трагически умер в начале войны. Надежда Владимировна с дочерью вернулись из эвакуации осенью 1942 года, и обнаружили, что все вещи, оставленные под надзор Орловской по доверенности, пропали. Когда Надежда уехала в эвакуацию с дочерью, Лидия, вероятно, надеялась, что они не вернуться, а война – все спишет.
Но Лидии так и не удалось до конца вытеснить Надежду и дочь из мыслей и сердца Бориса. Ревность и зависть глодали ее до конца жизни. Даже через много лет она не упускала случая высказаться негативно о Надежде Владимировне в своих разговорах с внучкой Бориса – Ириной.
Уже в самом конце жизни, очень больной, в письме брату Алексею в США, рассказывая о жизни своих сестер, Борис, зная, что вся его переписка читается Лидией Федоровной, избегая скандала, даже не упомянул о своем первом браке с Надеждой, дочери и внучке. В 1962 году Борис умер дома, в своей квартире, похороны его проходили в тайне. Лидия Федоровна даже не сказала Надежде Владимировне о смерти Бориса Алексеевича. Похоронили его не рядом с родителями, а на сельском кладбище в родной деревне Лидии – Лужки под Истрой.
Догадалась о смерти первого мужа Надежда Владимировна только по крышке гроба, которая стояла рядом с дверью комнаты. «Мы ни на что не будем претендовать!» - твердо сказала Надежда Владимировна дочери.
РАССТАВАНЬЕ
Гудок сердца и воздух рвет
Платформу захлестнув смятеньем.
Угрюмо паровоз ревет
В далекий путь начав движенье.
Отчаливает поезд в ночь,
Стремительней плывут вагоны.
И вот один я на пероне,
Тоски не в силах превозмочь,
Глотаю горький серый дым,
Что тихо стелется за ним.
Прощай, мой милый, нежный друг…
Надолго ль расставанье?
О, скоро ли мое касанье
Любимых плеч, лица и рук
Мне скажет от любви слепому,
Что не один я буду дома,
Что снова верный друг со мной
Навек, до крышки гробовой?!
За днями дни пройдут в тоске,
Влачась бесплодно и уныло,
Пока в своей сжимать руке
Твоей руки не буду милой!
Б. Масаинов
ПОСКУЧАЙ ОБО МНЕ…
Поскучай обо мне, поскучай!
Только слёз напрасных не лей
Да добром меня вспоминай
В опустевший спальне своей.
Мы простились с тобой навсегда
И сказал я тебе: «Забудь!»
Но так хочется иногда
на тебя хоть глазком взглянуть.
Слишком близки мы были с тобой
И нет сил по заказу забыть,
Что разорвано злой судьбой
И начать как чужие жить.
Б. Масаинов
ЗИМА
Вновь будет зима и поникший бульвар
Опять покроется снегом
Холодной Луны прозрачный шар
В ясном повиснет небе.
Коротая медленный вечер,
Вспоминаю вехи былых годин –
Любовь, разлуки и встречи.
За моим холодным пустым окном
Преображая пейзажи,
Голые липы расцветут серебром,
И метели протянут пряжу.
Б. Масаинов
ПАХНЕТ СНЕГОМ
Пахнет снегом твое лицо
И лучатся твои глаза
Снег хрустит и скрипит крыльцо,
Ты озябла моя краса.
Ты опять от меня уйдешь
В заколдованный терем свой.
Ах, метель, зачем ты метешь,
Стелешь дым в полях снеговой?
Я, помедлив, с крыльца сойду
В ледяную снежную муть…
Где я ключ золотой найду,
Открывающий в терем путь?
Б. Масаинов