Москва встретила недружелюбно. В комнате на Тверском бульваре жили зенитчики. Батарея стояла на крыше. Пока мы жили у бабушки. Мать на работу без прописки не брали. Прописку не давали, так как мы вернулись без вызова. У нас не было продовольственных карточек. Бабушка и тети делились с нами своим скудным пайком. Через день я ходила к папе с ночевкой. Спустя некоторое время его жена написала маме письмо. "Они с отцом больше кормить меня не могут"! Это ужасное письмо я прочитала! Мать обратилась к отцу, сказала, что пока не работает и просила помочь! " Обратитесь к своим родственникам", - сказал отец. Практически он меня выгнал, а мог прописать ребенка и я хотя бы получила детскую карточку! Об этом он и не подумал!
Мать ежедневно ходила на Якиманку, хлопотала о прописке. Прописали через полгода. Все наши тряпичные вещи из комнаты исчезли, хотя мать перед эвакуацией просила отца и мачеху постараться их сохранить. Комната была в копоти, мебель испорчена на нее ставили горячий сковородки! Начали жить с нуля!
За 7-ой класс у меня были все пятерки. Пошла устраиваться в 8-ой класс вечерней школы в Газетном переулке. Нужна была справка в места работы. Сказала, что я приходящая домработница, а живу у бабушки. Я была одета в краснее пальто на голове был капор с торчащим красным бантиком, из канцелярии все работники высунулись, когда седенький лохматый директор громко крикнул: "Принять эту домработницу"! Все рассмеялись! Учиться не смогла, очевидна была слишком голодной. Бросила. Бабушка устроила меня работать на фабрику детской игрушки. Работали, в основном, дети. Делали плоскую деревянную игрушку Красили кошкам усы и банты, трафаретили зебр и бабочек. Ставили их на тележку с колесами, приделывали палочку. Проработала до осени 1943г. Работала хорошо. Теперь уже ходила в столовую, было не так уж голодно. Премировали кофтой. Умерла бабушка. Мать работала в Главлесоохране. Иногда давали яблоки, орехи, чернослив. Угощала отца. Дали огород. Сажали картошку глазками. Осенью возили мешки картошки по 20кг. через плечо. Помню в трамвае мешок перетягивал меня назад.
Мучила мысль, что не учусь. Решила пойти в техникум. Мать без меня отдала документы в «Троллейбусно-Трамвайный». Я возмутилась, документы забрала и поступила без экзаменов в "Архитектурно-Строительный", его программа почти не отличалась от школьной. Выбрала факультет "Промышленно-Гражданское Строительство". Подружилась с девчонками: Ниной, Наташей, Зоей и Машей. Эта дружба сохранилась на всю последующую нашу жизнь. Нина и Наташа хорошо рисовали и перешли в архитектурную группу, а мы трое остались в строительной. Больше всего я дружила с Ниной. Училась хорошо, до 3-го курса получала повышенную стипендию. На этот год у нас была практика на реконструкции Малого Театра. Мы с Ниной заинтересовались одним мальчиком из архитектурной группы. Звали его Юра. И как-то получилось, что мы с Ниной написали ему письмо 2-х Татьян к Онегину. Письма в Техникуме клали на окно при входе. Он его получил. В этот период меня одолевали поэтические музы и я, как дура, стала писать ему стихи. Это было просто соревнование с Ниной, но перешло в сильное увлечение, которое продолжало года три. Больше всего я боялась встреч с ним, так как очень стеснялась. Все это слава богу ничем не кончилось!
Влюбилась, стала хуже учиться, но научилась халтурить и приспосабливаться. Это помогло мне при поступлении в институт, да и в самом институте. Из-за присваивания Ниной моих поэтических виршей мы с ней поссорились. Сведения о ее дальнейшей жизни я узнавала только от Маши. У нас в техникуме была очень сильная группа. После его окончания большие студентов пошло учиться в институты. Маша, Наташа, Нина и я поступили в Московский инженерно-строительный институт и окончили его.
С 1943г. по 1946г. нас посылали на практику: Реставрация Малого театра, деревообрабатывающий комбинат/ящики для снарядов/,строительство жилых зданий Кутузовского проспекта/ строительство на Русском и Немецком кладбищах с бригадами Шавлюгина и Королева. Приходилось работать и грузчиками. Так на Пресне на камушках Нина, Наташа и я грузили из ларей цемент. Техники безопасности никакой, мы залезали в лари и цемент тек на нас. Возили формы для плит перекрытия на грузовиках. Однажды я чуть не свалилась с грузовика, Наташка вовремя схватила меня за ногу. Грузили дрова, бревно скатилось мне на ногу. Палец выбило из суставной сумки. К врачу сразу не пошла, вот уже 6О лет мучаюсь с ногой. Сама виновата! Другой раз бревном содрало кожу на подбородке. Закрывала рану меховым воротником. Началась жуткая экзема. Лимфа текла не переставая. Слава богу спас гомеопат Климов. Спустя много лет эта экзема повторилась снова но быстро прошла.
В 1944г. нам в техникуме выдавали "Американские подарки". Подарки кучками лежали в зале на полу. Я получила очень красивое розовое платье и кофточку. Их очень долго и с удовольствием носила. Из преподавателей техникума запомнился всегда в светлом ратиновом пальто /было очень холодно и мы не раздевались/ Ривин Израиль Борисович, он каждый раз спрашивал меня про силикатный кирпич. Все смеялись. По литературе была Лидия Ивановна. Толстая пожилая женщина. Похожая на Гоголевскую Коробочку. Архитектуру преподавал Вишневский. Он к нам обращался не иначе как: "Хулиганье проклятое". Физкультурой занимались в парке, неподалеку от академии Фрунзе. Ходили строем и самозабвенно орали на всю мощь наших голосов: "По морям по волнам», - особенно громко:»Эх нынче здесь завтра там".
В 1946г, мама работала в торговой палате и организовала там в помещении столовой с преподавателем из театра Оперетты танцы. Мальчики были из МАИ, девочки из торговой палаты и мы с Ниной к ним примкнули. Окон в зале не было. Жара стояла потрясающая!
Нинина тетя - школьная учительница решила нас познакомить с молодыми
учителями из своей школы. Хорошие молодые люди! Они были лет на 10 старше нас. Нам было по 17 и мы к серьезным отношениям были не готовы. Вели себя вызывающе, глупо смеялись над их ухаживанием. Так все ничем и закончилось. В этот период я была очень смелой и в то же время очень стеснительной. Это очень мешало.
Чтобы я немного подкормилась дядя Коля дал мне на несколько дней карточку на обеды в гостинице "Москва". Я пошла едала в гардероб свое драное пальто, спросить в каком мне зале обедать постеснялась и три - раза переходила из зала в зал пока, не добралась до нужного. Когда я уходила швейцар подал мне мое драное пальто. Я готова была провалиться сквозь землю. Ведь кругом люди были хорошо одеты, а я как бедная родственница!
Не знаю почему но со мной иногда происходили смешные истории. Однажды в метро ждала поезда, подошел мужчина и попросил дать ему рубль. «А у меня только три рубля», - сказала я, а он: "Я вам сдачи дам"!
Как-то в метро тоже мужчина спросил: "Я отсюда попаду на Арбат?» Я стала объяснять какие будут станции. Тогда он сказал: "Я тебе задал только один вопрос, поэтому всегда в жизни отвечай только на заданный", что я и стала с тех пор делать. Когда женщина у Никитских ворот спросила: "Я отсюда попаду в Зоопарк?", я просто оказала: «Да!»
Однажды мы с Наташей пошли есть мороженое в кафе на улице Горького, заказали, сели, ждем. Подошли два парня. Сели напротив и уставились на нас. Мы покраснели, встали и ушли, оставив им мороженое! Таких историй можно вспомнить множество!
Во время войны и после я много времени проводила с сестрами моей мачехи Ниной и Машей. Они оставили о себе очень хорошие воспоминания.
Окончание войны 9 мая 1945г. встретили с девчонками на Манежной площади. Толпы народа выражали свой восторг. Американцы с балкона посольства кидали конфеты. Наши ловили. Ликование продолжалось до самого утра.
В 1947 г. защитила диплом техникума, одновременно диплом института защитила сестра мачехи Маша. Говорили о распределении. Одну ее подругу распределили на Дальний Восток, а предлагали Балашиху! Она не знала, что Балашиха под Москвой и отказалась! На следующий день у меня распределение, и мне тоже предлагают Балашиху. Я, конечно, сразу соглашаюсь. Это была реконструкция ткацкой фабрики. На работу я ездила на электричке. Появлялась на час позже рабочих, влезала через дырку в заборе. Считала, что иначе надо слишком рано вставать. Вообще была еще ребенок! Я была худенькая и маленькая и мой домашний сосед хохотал надо мной, что я десятник и говорил: "Иван, подай вон ту доску". Хотела уволиться. Начальник мог отпустить меня только в ту же систему. Мать нашла мне проезд Владимирова, 9 - "Главшвейпром", и я стала начальником отдела капитального строительства с окладом 90 руб в месяц.
В Главшвейпроме проработала зиму. Вначале было трудно. Спрашивать было не у кого. В Союзном Министерстве это понимали и старались мне помочь. На меня спускали лимит, я должна была осваивать капиталовложения по республиканским предприятиям, а для меня все это было неведомо! Писала отчеты. Главный инженер говорил: "Хорошо, но по детски"! В ОКСе я была одна и начальник и работник! Постепенно все нормализовалось. Весной поступила на подготовительные курсы в Строительный институт. Сдавала экзамены. Из-за досадной ошибки в математике/не разобрались в чертеже/ набрала меньше баллов и попала вместо строительного на факультет "водоснабжение и канализация". На первом курсе могла перейти на другой Факультет, но не стала и не жалею! Экзамены в институт мы сдавали вместе с Машей. Английский язык ухитрились сдать со знаниями в пределах алфавита. Правда нас немного поднатаскала моя мама. В школе и техникуме был немецкий, а английский был только немного на последнем курсе техникума. Сдавать экзамены в институт было трудно. Курс общеобразовательных дисциплин в техникуме по сравнению со школой сокращенный. Вместе со мной на моем факультете стали учиться пять человек из нашего техникума Наш Факультет был вечерний. Все шесть лет учебы мы работали. Маша на железобетонном заводе. Я в институте «Горстройпроект», куда попала по протекции маминого знакомого по театральному кружку. Как оказалось, он был директором "Промстройпроекта", который размещался в здании проектных организаций на Комсомольском проспекте /Большие Кочки/. Его сотрудник поводил меня по организациям, и меня взяли в "Горстройпроект". По распределению после техникума там работали мои подруги Нина и Наташа, а также мальчик Юра, в которого я была все еще влюблена. Встречи с ним я боялась. К счастью, он вскоре ушел на дневное отделение в Архитектурный институт. Работали мы сдельно. Учащиеся кончали на два часа раньше. Я успевала зайти домой и к шести часам ехала в институт. В нашей группе из тридцати человек было только пять девочек. Подружилась с Лидой, она тоже была из нашего техникума. Когда приходили в институт, независимо от возраста, превращались в детей, бегали, прыгали, писали на доске всякие глупости. Мне лично доставляло удовольствие придти на первую лекцию и удрать со второй. По субботам у нас были лабораторные работы. Мы с Лидой старались сделать их как можно быстрее. Брали у кого-нибудь тетрадку и по аналогии делали свои. На третьем курсе наша груша увеличилась, пришли новые студенты и студентки. Среди них Рита, которая стала моей подругой и Павел Афросин, мой будущий муж. Ом учился на архитектурном факультете, и когда его закрыли, перешел к нам. Он учился в группе лучше всех и был старостой,а меня таскал в деканат за пропуски.
В "Горстройпроекте» я работала в Сталинградской мастерской и специализировалась по стропилам и укладке карнизных и балконных плит. Это было связано с геометрией и тригонометрией, и мне очень нравилось. Все крыши в Сталинграде на жилых комплексах заводов «Баррикады» и "Красный Октябрь" построены по моим проектам. Работающей молодежи было много и большинство училось в институте. Дома было все нормально, за исключением не очень хороших отношений с мачехой. Ей не нравилось, что я учусь, а ее сестра Нина бросила институт. Она очень серьезно относилась к занятиям по политэкономии, не успевала делать конспекты и поэтому ушла. Домашние, за исключением матери, к моей учебе относились с прохладцей. Говорили: "Все равно бросишь"! А я бросать не собиралась и кончила институт наперекор всему!
На работе постепенно образовался прекрасный коллектив. Старшие товарищи, архитекторы и инженеры, относились к молодым сотрудникам, как к шаловливым детям. Все мы были молоды и влюблены. У нас был хороший секретарь комсомола, а от партийной организации участвовал во всех молодежных мероприятиях Владимир Артемьевич Токатлы. Был даже свой оркестр. В наш коллектив я привлекла своего двоюродного брата Олега. Он был художник в кукольном театре, дружил с Образцовым, и делал кукол сам. У нас он выступал со своей куклой. Кукла пела,вздымала грудь и открывала по очереди страшные черные глаза, обрамленные длинными ресницами из ластика. Она пела романс: "Я хочу рассказать, как я вас люблю", и при этом открывала один глаз. Успех был ошеломляющий!
На праздники скидывались по 15 рублей с носа. Сдвигали столы, накрывали их ватманом, расставляли тарелки. Все было очень скромно. Девочке полстакана красного вина, яблочко, пара бутербродов, несколько конфет, мальчику вместо вина полагалась водка и такая же закуска. Потом танцевали и веселились. Иногда такие вечера устраивались в доме Архитекторов. Ездили на экскурсии. В одной из поездок познакомилась с Владимиром. Это был фронтовик старше меня на семь лет. Он стал за мной ухаживать приглашал в театр, кино. Постепенно я влюбилась. Он же к нашему роману относился несерьезно, как потом оказалось, у него была девушка его возраста. Мы были вместе три года. Я поняла, что это не мое и отошла в сторону, переживай ужасно. Мои мучения были видны невооруженным глазом, но что не делается - все к лучшему! При расставании он говорил, что я брошу институт и все равно к нему вернусь, и другие гадости однако все это случилось не со мной. Много лет спустя он женился. У него родились две дочери. Институт он не окончил.
В учебном институте за мной ухаживал наш староста. Иногда мы вместе занимались. Ходили гулять. Мама называла его "солнечным мальчиком", он был светлый с голубыми глазами, и чем-то напоминал маме ее отца. Постепенно поняла как мне с ним хорошо и надежно. После окончания института мы поженились. Кроме диплома приданого у меня не было. На свадьбе были две наших матери, двоюродная сестра и подруга с другом. Платье из светло серого крепдешина я сшила себе сама, заказала только букетик ярких цветов. Жених был в светло сером костюме. Поздравительные телеграммы я получила от отца и тети Веры. Их я храню до сих пор.