Зорин А.В.
В один из дней июля 1848г. в кают-компанию шхуны «Тунгус», стоявшей на рейде Константиновской крепости в заливе Нучек (совр. о. Хинчинбрук), вошёл среднего роста смуглый, широколицый и скуластый человек лет тридцати пяти, чьи длинные чёрные, расчёсанные на пробор волосы были перехвачены на затылке тонким шнурком. В мочки ушей его, словно серьги, были продеты длинные снизки разноцветного бисера. Одет он был в соболью парку, синий халат с красными отворотами, а на ногах его красовались замшевые торбасы, шитые бисером. Войдя в каюту, он поклонился собравшимся там людям, среди которых находился горный инженер П. П. Дорошин, и сказал им по-русски: «Здравствуй». Следом вошёл толмач, перекрестившийся на образа в углу. Заметив этот благочестивый жест, гость, уже было присевший, вновь приподнялся, помолился перед иконами и повторил своё приветствие: «Здравствуй».
Этим гостем был вождь индейцев-атна с низовий Медной реки Тейнатхель (иначе Тинательта, Тинальтет), известный также и под своим христианским именем - Василий (Басили, в произношении атна). Ему поднесли чаю, который он пил без сахара, вызывавшего у непривычных к такой сладости индейцев тошноту. Утирая больные слезящиеся глаза горностаевым мехом, вождь поведал собравшимся историю, ради которой он и был приглашён на борт «Тунгуса». То был рассказ о гибели исследовательской партии Руфа Серебренникова, ушедшей в мае этого года к верховьям Медной реки.
Окрестности Медной реки (совр. Коппер-Ривер), названной так из-за залежей самородной меди на её берегах, были населены индейцами-атна (атена), принадлежавшими к атабаскской языковой семье. Низовых атна русские называли медновцами, а обитателей верховий реки - гольцанами (или кольчанами). Хотя к середине XIXв. Российско-Американская компания (РАК) и имела на территории атна свой торговый пост - Медновскую одиночку, - это индейское племя продолжало пользоваться среди русских весьма скверной репутацией. Для того имелись и веские причины. Охраняя свою монополию на посредническую торговлю и на контроль над залежами меди, атна недолюбливали чужаков, проникающих на их земли. В 1797г. здесь погибла партия Самойлова из 13 человек (компания П. С. Лебедева-Ласточкина). В 1799г. медновцы тяжело ранили служащего РАК Константина («Костю») Галактионова и даже намеревались в союзе с эяками уничтожить Константиновский редут на Нучеке. О подобных же планах атна Правлению РАК стало известно и в 1801г. В 1803г. на Медную реку вновь отправляется Галактионов - и атна убивают его осенью-зимой 1804г. Одновременно медновцы пытаются убить и начальника другой русской экспедиции, Семёна Баженова, но тот спасается благодаря помощи одной индеанки, бывшей в своё время заложницей-аманаткой у русских. В 1806-1807гг., после уничтожения эяками и тлинкитами русской крепости в Якутате, атна совместно с чугачами вновь угрожают нападением на Константиновский редут. Хотя впоследствии встречи русских экспедиций с атна проходили вполне мирно, слава о медновцах и гольцанах ходила в колониях самая страшная. Поговаривали даже, будто в голодное время эти дикари пьют собственную кровь и поедают мясо собственных детей. Но, несмотря на это, русские упорно стремились проникнуть вглубь опасного района. В середине XIXв. к этому их подталкивало ещё и соперничество с Компанией Гудзонова залива. В 1847г. англичане основывают Форт-Юкон и именно это послужило толчком к отправке экспедиции Серебренникова.
Руф Серебренников родился в 1826г. или в 1827г. на о. Беринга в семье местного байдарщика (начальника промысловой артели) и был на четверть алеутом. Подобно многим другим креолам, как именовались в Русской Америке потомки смешанных браков, он закончил школу в Ново-Архангельске и, оказавшись в числе «воспитанников, одарённых хорошими способностями и оказавших хорошие успехи в науках», был отправлен для завершения образования в Петербург, в училище торгового мореплавания. Выпускники училища получали звание вольных штурманов, но в погашение долга компании за полученное образование обязаны были в течении 15 лет находиться на службе РАК. В 1847г. главный правитель колоний М. Д. Тебеньков направляет Серебренникова к Медной реке для картографической съёмки и установления торговых связей с аборигенами в области между реками Медной, Тананой и Юконом.
Зиму 1847-1848 гг. Серебренников и его люди провели в Медновской одиночке. Это место индейцы называли Тарал - «Гать в Воде». Экспедиция была невелика по своему составу. В неё, кроме самого штурмана, входили два креола, один русский, а также группа индейцев-эяков («угаленцев») и низовых атна во главе с Тейнатхелем. Один из креолов, Алексей Пестряков, уже однажды побывал на Медной реке в 1840 г., сопровождая А. И. Климовского. Отношения с аборигенами у партии были хорошими и индейские предания, записанные уже в ХХ в., сохранили самые добрые воспоминания об этих «солдатах». Однако, согласно этим легендам, во время пребывания отряда в Тарале и произошло событие, предопредилившее, по мнению индейцев, трагический исход похода.
Среди членов экспедиции был индеец или креол по имени Бае Нинаэхи. В Тарале он женился на женщине-атна, но не поладил с ней и тогда индеанка «сотворила для него песню злого колдовства»:
'Unae' gaa tsaan' kaskae' naghudlaexi
В верховьях
реки станешь
ты вождём
испражнений
Xo xeyaa
Хо хей-я,
Bae Ninaexi gaa mandeyaenn zaghuya' xu gaa
Пусть
оружие
войдёт в рот
Бае Нинаэхи (повторяется
трижды)
Эта песня и навлекла, якобы, проклятье на экспедицию Серебренникова, приведя её к гибели.
Партия выступила в мае, обследовала Плавёжное озеро, и 27 июня 1848г. достигла первого селения верховых атна - Чистля-каэкак (Стлаа Каэгге или Слана - « Позади Устья Реки»). Здесь со своими родовыми общинами обитали вожди Ил Калнес Та (Отец Завёрнутого В Ткань) и Бетсулнии Та (Отец Кого-то Скромного Около Него). Первый из них, больной одноглазый старик, был известен русским под своим вторым именем - Китажильта (Ките-Жильта). В феврале 1842г. он получил от главного правителя колоний А. К. Этолина серебряную медаль «Союзные России». Он гордился полученным знаком отличия и дружелюбно встретил новую русскую экспедицию.
Серебренников зашёл в его хижину чтобы расспросить о дальнейшем пути. Вождь принял его торжественно, сам постлал гостю соболью шубу, чтобы тот мог присесть. Однако важный старик с его церемониями показался смешным молодому креолу. «Я пришёл сюда не за тем, чтобы сватать кривого старика», - усмехнулся он. «Да, я не вижу одним глазом», - отвечал Китажильта, а младший брат вождя желчно добавил: « Вот, ты принимаешь его как друга, а он смеётся над тобой и когда воротится к своим, то и там с насмешками будет рассказывать о кривом старшине». Старик промолчал. Серебренников же, отчитывая за что-то своих людей, остановил случайно взгляд на брате вождя и тот решил, что гневные слова штурмана относятся именно к нему. Расстались хозяева и гости довольно холодно.
После ухода Серебренникова в свой лагерь, атна собрались на совет. Решали, что делать с русскими. Ил Калнес Та припомнил, как в своё время русские были перебиты у «Места Жареного Лосося» (Бацульнет) - он имел в виду гибель партии Самойлова в 1797г. Возможно, рассуждал он, эти «солдаты» захотят отомстить за гибель тех людей. Кроме того, русские могут завязать прямые торговые отношения с жителями внутренних районов и тогда верховые атна лишатся выгодной роли посредников. Однако решиться на убийство было нелегко. Тогда вспомнили о воинственном вожде Таколиих Та (Отец Дневного Света Над Водой), живущем выше по реке у Ментасты («Мелкое Озеро»). Поговаривали, что он является сыном индеанки и одного из русских, убитых у Бацульнета. О том свидетельствовали его светло-каштановые волосы, светлые глаза и неукротимый нрав. Он имел четырёх жён из разных кланов и множество детей.
Посланец прибыл к Ментасте и сказал Таколиих Та: «Вождь послал меня. Внизу по реке - солдаты, которые могут быть из числа тех, кого атна убили у Места Жареного Лосося. Вождь реки послал меня к вам». Выслушав гонца, Таколиих Та тотчас собрал своих людей и направился к Слане. Придя в стойбище Ил Калнес Та, он застал здесь разногласия по поводу дальнейших действий. «Здесь эти солдаты, - сказал ему старый вождь, - некоторые из тех, что приходили какое-то время назад к Бацульнету. Они были тогда наказаны атна. Эти, кажется, из той же группы и они пришли сюда, намереваясь отомстить. Вот для чего я послал за вами». Но другие индейцы говорили: «Эти люди кажутся превосходными, ты должен запретить это. Ты должен переменить своё мнение о них». Подобные речи приводили вождя Ментасты в ярость: «Вы послали за мной, говоря, чтобы я убил некоторых людей. Я пришёл сюда к вам, а вы начинаете бояться и отказываетесь». «Да, мы должны теперь сделать это», - поддержал его Ил Калнес Та, беря топор и копьё. Нападение на русских было решено и к стоянке партии выслали разведчиков.
Вероятно, атна успели войти в соглашение с индейцами, сопровождавшими русских. П.П. Дорошин позднее упоминал, «что были также намёки на туземную Елену, из-за которой выходили какие-то неприятности у Тейнатхеля с Серебренниковым». Кроме того, на подобное соглашение указывает и тот факт, что ни один из эяков или медновцев не пострадал во время нападения - даже больной, лежавший в одной палатке с русскими.
Лагерь экспедиции состоял из двух палаток. В одной помещались промышленные, а в другой, сшитой из полос красной, синей и белой ткани, - под цвета флага РАК, - спал сам Серебренников. Тейнатхель, заявив, что хворает глазами, заночевал у Китажильты-Ил Калнес Та. Остальные эяки и медновцы с утра отправились рубить дрова. Стоявший на часах опытный и бдительный креол Пестряков с восходом солнца разбудил своего сменщика, русского Гордеева, и, поставив на огонь медный чайник, задремал в палатке. «Гордеев же, разбуженный Пестряковым, как коренной русской человек, зевая да почёсываясь, не подымался с места. Гольцане, заметя отсутствие часового, подкрались к палаткам. В обеих, на фут от земли, были прорезаны отверстия, чтоб лёжа в палатке можно было наблюдать за окрестностями. Но в настоящее время эти отверстия послужили ко вреду нашим: гольцане в них рассмотрели положение русских, направили копья и не сделали промаха. Сонные были поражены одновременно. Одно копьё положило на месте крепко спящего креола, другое поразило руку Пестрякова, лежавшую на его лице, третье вонзилось в живот Гордеева. Больной угаленец, спавший в той же палатке, остался нетронутым. В то же мгновение копьё поразило и самого Серебренникова, пройдя ему под рёбра. Этим сильным ударом несчастный Серебренников был вытолкнут из палатки, где и добит топориком по переносью и по лбу, не успев и вскрикнуть. Но Гордеев и Пестряков были ещё живы. Первый из них, почувствовав в животе копьё, схватил его за древко и, желая переломить, страшно увеличил свою рану, из которой показались внутренности. Он сгоряча положил свою подушку на живот и, подвязав полотенцем, выбежал с ружьём, выстрелил и упал мёртвым ... Пестряков, раненый в руку, схватился за древко и, целясь по его направлению, пулей из пистолета оторвал ухо одному из убийц, которые и разбежались в то же мгновение. Не удовольствуясь этим, Пестряков, выскочив из палатки, стал стрелять из ружей, заставив гольцан скрыться в лес. Отогнав врага, он взял сухарей, два ружья, два пистолета и боевых зарядов и, бросив остальные патроны в реку, сел у огня и, перевязав рану, стал пить чай... убийцы с удивлением смотрели на него, завтракавшего возле трупов товарищей и окружённого врагом. Напившись чаю, Пестряков пошёл в лес; гольцане за ним».
Эяки и медновцы, рубившие дрова в лесу, заслышав выстрелы собрались вместе. Когда они осмелились приблизиться к своему лагерю, там не было уже никого кроме трёх трупов. Схоронив их, индейцы выпросили у «гольцан» вещи убитых и спустились по реке к Медновской одиночке. Отсюда, в сопровождении русского байдарщика, они отправились в Нучек.
Когда атна опомнились и бросились в погоню за Пестряковым, им не удалось его настичь. Это встревожило организаторов нападения. К низовым атна был послан гонец со словами: «Скажи атна низовий реки, что куда бы не пришёл он среди их народа, они должны убить его прежде, чем он минует их. Иначе он расскажет о нас, вернувшись отсюда». В погоню за беглецом отправилось несколько молодых воинов.
Тогда же индейцы выловили из воды патроны, брошенные туда Пестряковым, и попытались их высушить. Высыпав порох на доску, они несколько раз пробовали поджечь его, беря по щепотке. Сырой порох не горел и индейцы, забыв об осторожности, в очередной раз запалили его прямо на доске. Взрывом убило двух человек.
О судьбе самого Пестрякова индейские предания говорят кратко: «внизу у Читина он шёл среди атна. Они убили его там, так как он мог рассказать о них». Гораздо подробнее рассказ Дорошина, записанный со слов некоего медновского тойона с берегов Плавёжного озера в 1850г. Эпопея Пестрякова, несмотря на свой трагический финал, достойна занять место среди самых выдающихся подвигов пионеров Американского фронтира.
«Когда Пестряков достиг леса, дикари окружили его...в лесу они подходили к нему близко, ранив пулей в икру, а стрелой разрезали ему кожу на груди. На ночь Пестряков прилёг в кустарнике и страшно стонал от боли. Но дикари, зная, что у него два ружья и два пистолета, не решались напасть на него. С этой ночи началась мученическая жизнь Пестрякова. Гольцане следили за ним, охотясь за человеком, как за зверем. Их собаки каждую ночь открывали его ночлег. Дикари находили убитых оленей, от которых была взята лишь печень, которую можно было есть сырою, что вероятно и делал Пестряков, боясь разводить огонь...Всё лето блуждал он по горам и лишь осенью встретил его дикарь с Плавёжного озера...Пестряков в это время был весь в ранах. Пулей он был ранен в ногу и спину, но последняя рана была незначительна: пуля была на излёте. На груди у него был шрам от стрелы, прилетевшей сбоку. На руке было две раны: одна копьём, другая стрелой. Он был почти голый, лишь несколько лохмотьев висело на его плечах. Ноги были в крови, тёкшей из-под ногтей. Встреченный дикарь был на охоте, а потому имел запасные торбасы и рубашку из ровдуги. И то и другое он отдал Пестрякову, который в замен дал дикарю одно из своих ружей. Напрасно медновец советовал ему идти в Кенайский залив, где он скорее достигнет русских. Пестряков непременно хотел в Медновскую одиночку; туда дикарь и повёл его. Они вышли на Медную реку, где сошлись с двумя гольцанами, шедшими в одиночку. Вчетвером принялись они вязать плот, чтоб на нём спуститься по реке. Плот скоро был окончен; оставалось вытесать весло; за деревом для весла пошли дикари в лес, а Пестряков остался у огня и заснул. К сонному подошёл один из гольцан, неся на плече лесину, которую и сбросил на голову Пестрякова. Видя, что русский лежит без дыхания, дикарь присел к огоньку. Но Пестряков очнулся и яростно бросился на убийцу. Началась борьба на смерть и дикарю удалось столкнуть Пестрякова, обессиленного ранами, ошеломлённого ударом лесины, с крутого берега в реку. Быстрое течение подхватило его. Утопавший хватался за береговой кустарник, но убийца бежал за ним берегом и бил топориком по рукам Пестрякова, который, наконец, исчез в воде. Пришёл из лесу медновец, провожатый Пестрякова, и спросил убийцу, за что он погубил русского? Да так! - был ответ. Тот же ответ он повторил и в одиночке байдарщику, который не имел средств задержать убийцу.
«Проворный парень был этот русский, - заключил свой рассказ тойон, - но тут промахнулся: в дорогу с незнакомым не пускайся. Ему бы следовало всех троих положить из ружья, тогда безопаснее бы было».
Тойон говорил от чистого сердца: на нём считают более десяти убийств, вследствие которых он и пришёл к нам, чтобы избежать мщения», - заканчивает свой рассказ Дорошин.
Гибель партии Серебренникова стала ударом, последствия которого ощутила вся Русская Америка. По словам американского исследователя Джеймса Кэри «эта акция верховых атна положила конец попыткам русских добиться успеха в глуби материка».
Тейнатхель - если верно соотнесение его с вождём Басили и Василием Тинальтетом (Тинательтой) - умер в глубокой старости где-то после 1885г. Память о нём сохранилась в индейских легендах, где рассказывается о путешествии вождя на Кадьяк и в Сибирь, о его возвращении и пророчествах относительно судеб народа атна.
Китажильта, согласно собранной Дорошиным информации, умер во время голода 1850г. вместе со своими братьями и большинством сородичей. Однако предания верховых атна утверждают, что Ил Калнес Та и Бетсулнии Та умерли лишь в 1880-х годах.
|
|
ЛИТЕРАТУРА
Гринёв А. В. На берегах Медной реки: индейцы атна и русские в 1783-1867гг. // Америка после Колумба: взаимодействие двух миров.М., 1992.
Дорошин П. П. Из записок, ведённых в Русской Америке. // Горный журнал, 1866, № 1.
Kari J. Two Upper Ahtna narratives of conflict with Russians.// Russia in North America. Kingston-Fairbanks, 1990.
