Я родилась в Москве. Детство и юность провела в доме № 8 по Тверскому Бульвару. Это центр Москвы, бывшее бульварное кольцо трамвая "А". От бульвара дом отделялся широким тротуаром, булыжной мостовой и упомянутыми рельсами. Напротив нашего подъезда была входная калитка-турникет. Она представляла собой, металлический столб с вращающимися ушами из 20мм арматуры и использовалась детьми как карусель.
До Отечественной войны бульвар пользовался колоссальным успехом. Гуляющих людей, детей, разнопородных собак, особенно по воскресеньям, было великое множество. Протяженность бульвара от памятника Тимирязеву у Никитских ворот до памятника Пушкину /стоял на бульваре/ примерно километр. Постаменты памятников утопали в цветах. Цветы высаживались ярусами с учетом высоты стебля: табак, бархатцы, анютины глазки и, перед бордюрными камнями, незабудки. Иметь хоть один такой цветок было моей мечтой. Все это великолепие охранялось. Достаточно было поставить ногу на газон, как раздавался свисток смотрителя! Вокруг памятников стояли лавочки, а за ними снова до ограды цветники. Бульвар состоял из четырех аллей центральной двух боковых и одной со стороны Бронной улицы. На газонах между аллей росли толстоствольные дубы и клены, липы и сирень, а вдоль ограды бульвара кусты желтой акации. Для полива растений существовал специальный поливочный водопровод. Осенью разрешалось бегать по газонам, собирать опавшие листья, желуди, стручки акаций. Для ребят наступало раздолье. Из желудей мы делали зверушек, из стручков лодочки и свистульки, а из кленовых разноцветных листьев собирали букеты или, скрепляя спичками, делали шлемы и накидки.
Вечером центральная аллея освещалась. Между двумя столбами на. проволок® висела лампа прикрытая абажуром наподобие перевернутой эмалированной кастрюльки. Падающий от лампочки круг света раскачивался от ветра вместе с лампочкой. Остальная часть бульвара оставалась в тени.
Я любила после уроков зимой вечером, особенно когда шел снег и снежинки кружились в этих сказочных светящихся кругах, кататься на коньках по бульвару. Перед войной освещение поменяли, поставили нормальные фонари, в конце войны, когда еще был лимит на электроэнергию, я увидела сидящего на столбе мальчика, читающего книгу!! Из домов вдоль бульвара дети знали друг друга, гуляли и играли вместе в краски, штандер, волейбол, садовника, ключи, казаки-разбойники, мячик, прыгали через веревку.
Были группки ребят гуляющих с немками и француженками из "бывших" эти интеллигентные старушки так вынуждены были зарабатывать на жизнь. Детей, снабдив бутербродами, им отдавали на целый день. Дети были под присмотром и приучались к иностранным языкам. Меня в первом классе тоже одну гулять не пускали. Гулять со мной приходила веселая старушка Лидия Ивановна бывшая офицерская жена. Детей у нее не было, жила одна. Она была маленького роста с курносым носиком и черными глазками, и проходила на маленькую собачку, на ней была плюшевая шубка на лисьем меху и рыжим енотовым воротником. Она рассказывала мне о своей молодости, как раньше танцевала на балах, как офицеры кланялись целовали ручку и звенели шпорами, приглашая та танец! Она никогда не мерзла! Я ей говорила: «Лидия Ивановна, я замерзла». «А мне не холодно», - говорила она и продолжала гулять!
В районе памятника Тимирязеву часто можно было встретить китаянок в кожаных штанах и маленьких туфельках не дающих расти ноге. Они продавали свистульки, уди-уди, чертиков, которым можно было придать любую форму, бумажные цветные веера. Гам же обычно стоял мужчина с огромной связкой цветных летающих воздушных шаров. Вокруг пуговицы на его куртке было намотано много суровых ниток. Ребенок выбирал понравившийся шар, он отрывал нитку, привязывал к нитке шар, делал петельку и надевал на ручку ребенку. Дома, когда из шара выходил частично воздух, мы им играли в волейбол!
Одно время на бульваре была карусель и две улиткообразные надземные железные уборные. Продавалось мороженое сливочное и фруктовое. Оно было круглым. Оно накладывалось в формочку с ножкой. Сначала клали вафлю, потом мороженое, сверху еще вафлю и тогда оно выдавливалось ложкой. Его можно было лизать по кругу, и это было замечательно! Маленькое мороженое стоило 20 коп, большое 1 рубль, а фруктовое 7 коп.
Вечером и в воскресные дни на бульварных скамейках мест не оставалось. Мама посылала меня заранее занять место. Я это ненавидела, так как очень стеснялась.
За зиму на бульваре скапливалось очень много снега и в марте от Пушкинской до Никитских ворот вдоль аллей текли большие ручьи. После занятий в школе в Леоньтьевском переулке/ул. Станиславского/ через проходной двор я выходила на бульвар, находила брошенные цветные спички, пускала их в ручей и, пока они не доплывали до моего дома, домой не приходила. На это путешествие уходило больше часа, но я получала огромное удовольствие! В районе Камерного театра /Пушкинский/ и теперешнего Художественного, в период снеготаяния для перехода через бульвар, мальчишки устанавливали скамейки. Получался мост и они переводили желающих. В конце бульвара на Тверской площади был Страстной монастырь, туда в антирелигиозный музей вход был бесплатным. Мы из школы бегали туда почти каждый день. Смотрели на святые мощи и икону Божьей Матери, которая плакала кровавыми слезами.
На бульваре можно было встретить знаменитого оперного певца С.Я. Лемешева. Его всегда сопровождали поклонницы, которые даже здесь не давали ему покоя. Обычно две шли сбоку и две сзади. Прогуливался писатель Ока Городовиков. Он часто печатался в "Пионерской правде".
На крыше дома, где магазин "Армения" стояла бетонная женщина с поднятой рукой. У нас дома этот магазин назывался "Под юбкой" и говорили, что бедный Пушкин стесняется поднять голову. Надо отметить, что стихи на постаменте Пушкину появились только к 1937г. к его столетию, и памятник поэтому долго был закрыт деревянным коробом. Напротив "Армении", на другой стороне бульвара, была большая аптека. На витринах её стояли мужские головы из папьемаше с нарисованными волосами разных цветов. На головах красовались очки в разнообразных оправах.
Напротив аптеки существовала огромная общественная уборная выходящая из-под земли примерно на I метр. На крыше уборной был большой, цветочный базар.
У Никитских ворот и на Пушкинской обычно стояли лоточницы с конфетами. На лотках было написано "Моссельпром". На одном углу Малой Никитской был "Торгсин" на другом - керосиновая лавка, там пахло керосином и стеариновыми свечами, краской и простым мылом. У входа в лавку стоял бак с керосином. Продавец ковшом-кружкой на длинной палке черпал и наливал в бидоны покупателей.
Керосин переливался всеми цветами радуги. Это зрелище завораживало!
В начале Никитского /Суворовского/ бульвара стаял дом с аптекой. Аптека была дежурная. В аптеку можно было обратиться в экстренных случаях даже ночью, позвонив в дверь. Кроме лекарств в аптеке продавались средства гигиены, губная помада и простая косметика. Меня там привлекала блестящая компрессная клеенка и витамины - драже. В войну недалеко от аптеки упала бомба, и голова Тимирязева отлетела в аптеку. На другой день голова уже была на месте. После войны булыжную мостовую вокруг бульвара переделали на бетонную. Лошади с телегами исчезли. Зимой у тротуаров уже же стояли снеготаялки топящиеся дровами. Мраморная ступенька у входа в наш подъезд стала ниже вдвое. По четной стороне домов продовольственные магазины сломали. Теперь там здание ТАСС. ТАСС также занял дом № 10 в котором до войны жил народный артист С.Михоэлс. На бульваре я иногда общалась с его дочерью Ниной. У нее были сильные руки, и она помогала мне привинтить снегурки к ботинкам. Я бывала у них дома, они жили С. Михоэлс, Нина и ее тетя.
В моем доме жила, в основном "гнилая интеллигенция", которая с трудом сводила концы с концами. Получала за свои труды копейки и донашивала старье!
Сторона бульвара с нечетными домами примечательна примыканием улиц Малой Никитской с музеем М.Горького, Большой Бронной с Еврейским театром и выше по бульвару музеем нар. арт. М.Е.Ермоловой, Камерным /Пушкина/ театром и Литературным институтом. Во дворе института росли клены с огромными листьями, я любила там готовиться к школьным экзаменам. Дальше была Некрасовская библиотека, кинотеатр "Великий немой" и упомянутая раньше аптека.
Наступление весны в городе можно было определить по прыгающим через веревку на площади Пушкина девчонкам. Они собирались по 10-15 человек, две крутили веревку, остальные гуськом - восьмеркой вбегали и выбегали. Самая счастливая была хозяйкой веревки. Ее не заставляли крутить! Прыгали также и в одиночку или вдвоем через скакалки с деревянными ручками. Когда тротуары и земля подсыхали, рисовали классики и прыгали на одной ноге по простым классикам или в лягушку.
Мое знакомство с породами собак произошло на бульваре. Люди гуляли с большими белыми и черными пуделями обстриженными под львов, у них были кудрявыми голова, низ лап и кисточка на хвосте. Попадались высокие черные с рыжими подпалинами доберман-пинчеры, курносые крупные бульдоги, белые и черные шпицы, таксы и немецкие овчарки. Моей симпатией пользовались шпицы. Они лохматенькие маленькие с острыми ушками и мордочкой как у лайки с большим помпоном вместо хвоста. Теперь таких собак и не встретишь!
После войны бульвар как-то изменился, осунулся, но мне он запомнился ж дорог таким. каким он был во времена моего детства!
Зоя Борисовна Афросина